Шлёцер, Татьяна Фёдоровна: биография
Саша не может ограничиться писанием гениальных сочинений, сидя у себя в кабинете. Для совершения мирового переворота ему нужно быть постоянно в общении с людьми <…> через несколько лет Саша будет господином мира. Я могу это сказать Вам, дорогая Маргарита Кирилловна, так как Вы принадлежите к тому небольшому числу людей, которые разделяют мою веру <…>
Моё счастье досталось мне не даром, уверяю Вас. <…> Если мне и неприятно сознавать, что я, даже непреднамеренно, причинила кому бы то ни было горе, то, с другой стороны, меня вполне удовлетворяет мысль, что я создаю Саше благоприятную для его творчества атмосферу. <…>
Играть же сочинения А.Н.Скрябина может всякий находящий в них красоту пианист, для этого, конечно, нет необходимости быть его неразведённой женой. <…> я хочу ещё раз сказать, <…> чтобы Вы были спокойны за Сашино счастье, составляющее предмет моей постоянной заботы. Я вполне сознаю важность своей задачи и лежащую на мне ответственность.
Причём, Ольга Монигетти не одинока в своих взглядах на Татьяну Фёдоровну, её версия весьма корректно согласуется с многими другими свидетельствами, часто дополняется ими, но не опровергается. В них, к примеру, рассказывается, как Татьяна Фёдоровна накануне концерта устроила Скрябину скандал, настаивая, чтобы до выхода на сцену он всё время находился подле неё в зале, на видном месте, чтобы все видели, кто здесь «настоящая жена». Выполнение этого требования, равно как и сам скандал перед выступлением вполне могли сказаться на душевном равновесии Скрябина и, в конечном счёте, на качестве его игры, однако собственные амбиции Татьяна Фёдоровна ставит выше. Согласно другому свидетельству, Татьяна Фёдоровна постоянно требовала от Скрябина, чтобы он добился развода, хотя в принципе не существовало легальных средств заставить законную супругу дать развод против её воли.
С сочувствием относившаяся к семейной драме Скрябиных Маргарита Морозова первое время вынуждена была выполнять неприятную роль посредника и миротворца в этом любовном треугольнике. К ней обращались с различными поручениями и Татьяна Фёдоровна, и Александр Николаевич, и Вера Ивановна, утратив желание обращаться друг к другу напрямую. Сочувствие Морозовой к Вере Ивановне во многом можно было объяснить чувством «женской солидарности» с брошенной женщиной, но не только. Маргарита Кирилловна видела в Вере Скрябиной выдающуюся пианистку, чьё исполнительское искусство содействовало прирастанию славы Скрябина-композитора. В то же время Татьяна Шлёцер, не бывшая профессиональным музыкантом, не могла принести скрябинскому искусству публичной пользы, и кроме того, мемуаристка, по её собственному признанию, была напугана её очевидным влиянием на Александра Николаевича. Помимо всего этого Вера Ивановна была домашним учителем музыки детей своей покровительницы. С этой точки зрения весьма характерен рассказ Морозовой из времён парижской жизни Скрябина и Шлёцер:
Упомяну о маленьком эпизоде, который произвёл на всех собравшихся тогда неприятное впечатление. Я пригласила к обеду Скрябиных, Рахманинова, Шаляпина и ещё несколько человек. Во время обеда мы все хотели вызвать Александра Николаевича на беседу, но Татьяна Фёдоровна буквально всё время его перебивала словами: «Душечка, позволь мне сказать!» — и начинала пространно и долго говорить. Он покорно замолкал. Из этого маленького эпизода видно, как Татьяна Фёдоровна своим волевым и даже деспотическим характером приводила в полную покорность Александра Николаевича. Конечно, не его духовную сущность, которая никаким влияниям не поддавалась, а его эмпирический характер, который был мягок, уступчив и не любил борьбы. |
Леонид Сабанеев, претендуя на объективность, гораздо более снисходителен к Татьяне Фёдоровне: для него гражданская жена Скрябина — опора его жизни, женщина, полностью освободившая композитора от любых забот, кроме творческих, хотя и не лишенная ряда личностных недостатков. Кроме хозяйственных, чисто домашних вопросов, она досконально ориентируется и в сочинениях Скрябина, включая ранние, — по версии же Монигетти, Татьяна Фёдоровна плохо знала творчество своего мужа и не особенно им интересовалась.
