Корейша, Иван Яковлевич: биография
В продолжение пяти дней, отслужено более двухсот панихид; Псалтырь читали монашенки, и от усердия некоторые дамы покойника беспрестанно обкладывали ватой и брали её с чувством благоговения. Овёс играл такую же роль. Цветы, которыми был убран гроб, расхватывали вмиг. Некоторые изуверы, по уверениям многих, отгрызали даже щепки от гроба. Бабы провожали гроб с воем и причитанием. — «На кого ты нас, батюшка, сироти-и-нушек», — это снова пелось и тянулось таким тоном, что звенело в ушах, — «оставил, кто нас без тебя от всяких бед спасёт, кто на ум-разум наставит, батюшка?» Многие ночевали около церкви… Долгое время на могиле служили до двадцати панихид в день.— Н. Скавронский (А. С. Ушаков), «Очерки Москвы», три выпуска (1862—1866).
По мнению ряда источников, похороны юродивого походили на безумие суеверной толпы. Провожать Ивана Яковлевича явилось едва ли не половина Москвы, пришли все такие же «сирые и убогие», как и сам Корейша, нищие, бродяги, пьяницы, кликуши, странники и прочий люмпен-пролетариат, так что погребение превратилось в фарс. Воздух сотрясали причитания искренне верящих в святость усопшего угодника, в приступе религиозной экзальтации верующие падали в обморок.
После того, как Ивана Яковлевича отпели, толпа вернулась вновь к Преображенской больнице и выбрала себе вместо Корейши другого юродивого, который охотно принял на себя эту роль. Некрологи о смерти Ивана Яковлевича Корейши поместили у себя все крупные московские газеты, и даже столичная «Северная пчела» в № 207 опубликовала статью известного журналиста С. П. Колошина «Последние почести Ивану Яковлевичу» (Из частного письма к издателю «Северной пчелы»). Долгое время после смерти Ивана Яковлевича его почитали как святого. И ныне, в день его кончины 19 сентября, всякий раз, когда причт храма Ильи Пророка совершает панихиду по Ивану Корейше, прихожане приходят почтить его память.
Приписываемые чудеса
Перед началом Крымской войны, как и ранее перед Отечественной войной, Иван Яковлевич предлагал засушивать сухари, готовить бинты, щипать корпию. Е. Филякова и В. Меньшов отмечают, что Корейша был популярен не только в среде мещанства и архаичного по своим взглядам замоскворецкого купечества; нередко его навещали представители московской и петербургской знати, представители образованного общества и различные чиновники. В. Ф. Саблер следующим образом передает эпизод, который произошел с Иваном Яковлевичем при посещении юродивого «некой госпожой Ланской» — получив согласие Корейши на визит этой дамы, Василий Фёдорович был озадачен поведением юродивого: во время приёма последний молчал и только просил доктора снять левый сапог, добавляя: «Узок больно». Некоторое время Саблер игнорировал данное обращение, однако в конечном итоге уступил личной просьбе Ланской и снял сапог. После этого Иван Яковлевич начал говорить, а Саблеру пришлось стоять весь разговор на одной ноге. После работы, когда доктор возвращался домой в коляске, лошади неожиданно понесли — не справившийся с лошадью кучер и испуганный пассажир выпрыгнули из коляски; Василий Фёдорович сломал себе левую ногу — чтобы снять сапог с сильно распухшей ноги, обувь пришлось разрезать. Некоторое время спустя Ланская напомнила Саблеру о «предсказании» с сапогом.
А. Ф. Киреев в своей книге о Корейше также привёл несколько примеров приписываемых юродивому чудес: Иван Яковлевич предсказал Кирееву имя его будущей жены, излечил его от холеры, его отцу предугадал прибыль в размере 1800 рублей, предсказал скорую смерть слуги Киреевых Артёма и т. п. Один человек, по рассказу Киреева, решил предпринять грандиозное строительство и пришёл к Корейше спросить, сколько ему нужно приобрести земли, на что юродивый ответил: не больше трёх аршин. Вскоре этот человек скончался. Поскольку подобных эпизодов известно несколько десятков, не всегда можно установить, является ли их итог результатом внушения Корейши своим посетителям.
Р. А. Наумов приводит примеры ясновидения, приписываемого блаженному. Приезжает к юродивому богатая дама и спрашивает, когда ждать ей мужа. В ответ Корейша прослезился, на что дама рассердилась, а юродивый спросил её: «Вдовица! Вдовица! Почему в цветном, а не в чёрном?» Приехав домой, дама находит письмо, извещавшее её о том, что муж её умер от апоплексического удара в дороге. Р. А. Наумов утверждает, что «часто Иван Яковлевич отвечал не на вопрос, а на мысль приходившего к нему».
