Корейша, Иван Яковлевич: биография
Слово «кололацы» было использовано Достоевским в черновиках к роману «Бесы» как характеристика деятельности Петра Верховенского: «Так вы думаете, что общее дело всё равно что кололацы? — Я думаю, что в том виде, в котором оно представляется, — кололацы»; «у него откровенные кололацы, а у вас те же кололацы, но вы думаете, что величайшая мудрость».
В конце XIX века литературный критик модернистского журнала «Северный вестник» Аким Волынский в заметке «Кололацы. Забытое слово» вновь обратился к забавному слову: «…это хорошее, звонкое, выразительное слово. Оно не существует ни в одном словаре, ни в одном языке, не выражает никакого определенного понятия, и в этом именно его отличительное свойство, его исключительный смысл».
В советское время словообразование Корейши сурово осудил Максим Горький: «Словесным хламом обильно снабжали купцов и мещан паразиты: странники по святым местам, блаженные дурачки, юроды типа Якова Корейши, „студента холодных вод“, который говорил таким языком: „Не цацы, а бенды кололацы“». Пролетарский писатель исказил при этом имя юродивого и саму поговорку.
Биографы Корейши по-разному истолковывают невнятную манеру речи юродивого. По одной из существующих версий, прорицателю была скучна праздная толпа обывателей с их однообразными вопросами о детях, женихах, сделках и тому подобных материях. Поэтому блаженный как бы общался сам с собой, и его реплики — это ответ не столько на вопросы окружающих, сколько на его собственные вопросы. По мнению Прыжова, невразумительная речь Корейши легко объясняется его шарлатанством: «Его предсказания всегда были „загадочны“, вплоть до полного отсутствия смысла. В них можно было увидеть что угодно, объяснялись они очень близко к мыслям самого просителя и потому непременно сбывались».
Оппоненты этой точки зрения настаивают на особом подходе к иносказаниям юродивого. Чтобы понять его, по их мнению, нужно вслушиваться в высший, духовный смысл его ответов. В опубликованных Прыжовым записках, по указанию В. И. Мельника, старец пытается своими ответами возвратить просителей от суетного к сверхличностному смыслу бытия. В результате юродивый вынужден был облекать свои ответы в аллегорический вид, а просители вынуждены были проделывать обратную работу, чтобы «раскодировать» его мысль. Сторонники этой точки зрения (архимандрит Фёдор) приводят в доказательство притчи Иисуса Христа как средство для уяснения божественной мудрости.
Корейша и церковь
Известно, что в молодости Корейша отказался принять священнический сан. Лишь один из источников упоминает о Корейше как о бывшем клирике, называя его заштатным диаконом. Ни один из других источников не упоминает об отправлениях Иваном Яковлевичем церковных служб в составе какого-либо причта. Тем не менее, нет оснований полагать, что Корейша плохо ориентировался в церковной догматике, таинствах и обрядах православной церкви. Тем парадоксальнее выглядит утверждение князя А. Долгорукого о том, что юродивый лет по десяти не говел.
Странности церковной жизни Корейши можно было бы объяснить неповторимым своеобразием его психики, но все писавшие о юродивом, как противники, так и приверженцы, сходятся в одном, что Корейша не был безумным, а его так называемое сумасшествие было притворным. Только одни авторы в притворном сумасшествии усматривали хитрость и изворотливость, а другие видели в этом эпатаж, разновидность так называемого «блестящего безумия» П. Я. Чаадаева, третьи отрицали самое притворство, а поведение юродивого характеризовали как «святое безумие» или одержимость веры во Христа, свойственное только подлинным юродивым, поскольку ещё епископ Варнава писал, что «безумными», «сумасшедшими», «глупыми» «нарекались начиная с Самого Господа Иисуса Христа (Мк. 3, 21) и Его апостолы (Деян. 26, 24; Кор. 4, 10), и пророк Давид (1 Цар. 21, 14) и многие другие».
Иван Яковлевич Корейша ещё при жизни начал почитаться многими православными верующими в качестве святого. Знаки уважения юродивому оказывали архимандрит Паисий (Соколов) — настоятель Преображенского монастыря, митрополит московский Филарет, архимандрит Феодор (Бухарев) и многие другие. Екатерина Григорьевна Палицына, бывшая с юродивым в двадцатилетней переписке, после его смерти написала книгу «Сведения о жизни Ивана Яковлевича Корейши», 1869 год. В ней она описывает, как ещё при жизни блаженного спросила митрополита московского Филарета: «Какого быть мнения о Иване Яковлевиче Корейше?» Митрополит ей ответил: «Я много знаю о нём хорошего». Она уточнила: «Можно ли просить его святых молитв?» На что святитель ей ответил: «Почему же нет?» На основании этих слов Р. А. Наумов заключает, что церковь не считает Ивана Яковлевича настоящим безумным, а юродивым Христа ради. По другим сведениям, ходатайствуя за своих посетителей, блаженный писал «витиеватые записки» напрямую митрополиту Филарету. Такие обращения юродивого были всегда удовлетворяемы святителем, и тот оказывал подателям записок от Корейши существенное материальное вспоможение.
