Лжедмитрий I: биография
Тяжёлый экономический кризис, разразившийся в России в 1560—1570-е годы, сменился временным оживлением в начале 1590-х. Постепенная потеря крестьянином личной свободы, введение «заповедных лет», когда крепостному было запрещено менять владельца, привело к огромному увеличению количества беглецов, тянувшихся в южные части страны, пополнявших ряды казачества. Уменьшение количества налогоплательщиков и сравнительная маломощность крестьянских хозяйств привели к увеличению налогового бремени, в частности, «царского тягла». В оппозиции к власти находилось и городское население, недовольное тяжёлыми поборами, произволом местных чиновников и непоследовательностью правительства в городовой политике. Столкновение интересов феодального государства и дворянства, с одной стороны, закрепощённых крестьян, тяглых посадских людей, холопов и других групп зависимых людей — с другой, явилось источником социального кризиса, породившего Смуту.
Страшный голод 1601—1603 годов, поразивший всю страну за исключением южных её областей, вызванный тремя неурожайными годами подряд, привёл к гибели сотен тысяч людей; цены на зерно поднялись в десятки раз. В народном сознании и это воспринималось как «божья кара» по грехам царя. В подобных условиях не могли не оживиться слухи о «добром царевиче», убитом или, может быть, скрывшемся от посланных Борисом палачей. Почва для появления самозванца была готова.
Версии подлинного имени и происхождения
Итальянский или валашский монах
Версию выдвинул очевидец событий Смутного времени, придворный историограф короля шведского Карла IX Юхан Видекинд, автор книги воспоминаний, известной под именем «Истории десятилетней шведо-московитской войны». По его словам, неизвестный, претендовавший на московский трон, был ставленником поляков, изначально пытавшихся с его помощью либо захватить, либо подчинить себе Русское царство. Видекинд писал: «Это был человек хитрый и лукавый; по происхождению, как думают, валах, но иные считают, что он был итальянец [а некоторые считали его евреем — прим. Королевского историографа]; возрастом и чертами лица он походил на подлинного Димитрия, по мнению многих, видевших того и другого».
В то же время Видекинд подтверждает, что этот неизвестный был монахом, далее, бежав из монастыря, оказался на Руси, и, сменив ещё несколько обителей в Киеве и на Волыни, представился Константину Вишневецкому.
Подтверждения своей версии Видекинд не приводит; зато его книга содержит множество ошибочных сведений и пересказанных слухов, в частности, о том, что Грозный предназначал престол младшему сыну, и Фёдор захватил его с помощью Годунова, отстранив законного наследника, а Дмитрий вслед за тем был заключён в угличский монастырь, где и был убит специально посланными для этого людьми. Также, говоря о еврействе, Видекинд, по-видимому, путает Лжедмитрия I со вторым самозванцем, которого действительно часто именовали в документах того времени «крещёным евреем Богданкой». В настоящее время версия последователей не имеет.
Незаконный сын Стефана Батория
Версию выдвинул Конрад Буссов, немецкий наёмник на русской службе, ещё один очевидец времени Смуты. По его словам, интрига начиналась в Москве, среди недовольной правлением Бориса знати. По её наущению некий Григорий Отрепьев, монах Чудова монастыря, бежал на Днепр с заданием найти и представить к польскому двору подходящего самозванца, который мог сыграть роль погибшего царевича.
| Монаха подгонять не пришлось; прибыв на польский рубеж, на Борисфен в Белоруссии (которая принадлежит польской короне), он немедля расставил сети и заполучил, наконец, такого, какого ему хотелось, а именно —благородного, храброго юношу, который, как мне поведали знатные поляки, был незаконным сыном бывшего польского короля Стефана Батория. Этого юношу монах научил всему, что было нужно для выполнения замысла |
.
Тот же Отрепьев, по словам Буссова, передал подученному им самозванцу нательный крест с именем Димитрия и в дальнейшем вербовал для него людей в Диком поле.
писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька
писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька