Лжедмитрий I: биография
В конце весны он медленно двинулся в сторону столицы. Тем временем в Москве 5 июня 1605 года тело бывшего царя Бориса Годунова было «ради поругания» вынесено из Архангельского собора. Из «воровского стана» в Москву были отправлены Василий Васильевич Голицын и князь Рубец-Масальский с приказанием, чтобы из Москвы были устранены враги «царевича». Возможно, именно эта грамота спровоцировала московский люд на убийство Фёдора Годунова и его матери царицы Марии Григорьевны (10 июня). Имущество Годуновых и их родственников — Сабуровых и Вельяминовых было взято в казну, Степан Васильевич Годунов был убит в тюрьме, остальные Годуновы — отправлены в ссылку в Нижнее Поволжье и Сибирь, С. М. Годунов — в Переяславль-Залесский, где, по слухам, был уморён голодом. Дмитрию же донесли, что Годуновы покончили с собой, приняв яд. Прилюдно Дмитрий сожалел об их смерти и обещал помиловать всех оставшихся в живых из их родни.
Убедившись в поддержке дворян и народа, он двинулся в столицу и 20 июня 1605 года торжественно въехал в Кремль.
Считается, что по пути Дмитрий часто останавливался, чтобы побеседовать с местными жителями и обещать им льготы. В Серпухове будущего царя уже ждал пышный шатёр, который мог вместить в себя несколько сот человек, царская кухня и челядь. В этом шатре Дмитрий дал свой первый пир боярам, окольничим и думским дьякам.
Дальше он продвигался к столице уже в богатой карете в сопровождении пышной свиты. В подмосковном селе Коломенском на широком лугу был установлен новый шатёр и снова дан пир сопровождавшим его аристократам. Уверяют, что Дмитрий также ласково принимал делегации местных крестьян и посадских людей, встречавших его хлебом-солью, и обещал «бысть им отцом».
Царь Дмитрий Иванович
Вступление в Москву
Выжидая удобного момента и согласуя все детали с Боярской думой, самозванец провёл три дня у ворот столицы. Наконец, 20 июня 1605 года под праздничный звон колоколов и приветственные крики толп, теснившихся по обеим сторонам дороги, претендент въехал в Москву. По воспоминаниям современников, он появился верхом, в украшенной золотом одежде, в богатом ожерелье, на пышно убранном коне, в сопровождении свиты из бояр и окольничих. В Кремле его ожидало духовенство с образами и хоругвями. Впрочем, строгим ревнителям православия сразу же не понравилось, что нового царя сопровождали поляки, во время церковного пения игравшие на трубах и бившие в литавры. Помолившись вначале в Кремлёвских Успенском и Архангельском соборе, лил слёзы у гроба своего предполагаемого отца — Ивана Грозного. Но опять же, не осталось незамеченным, что вместе с ним в собор вошли чужеземцы, да и сам царь не по-московски прикладывался к образам. Впрочем, эти мелкие несоответствия списали на то, что Дмитрий слишком долго жил на чужбине и мог подзабыть русские обычаи.
Сопровождавший его Богдан Бельский, поднявшись на Лобное место, снял с себя крест и образ Николы Чудотворца и произнёс краткую речь:
| Православные! Благодарите Бога за спасение нашего солнышка, государя царя, Димитрия Ивановича. Как бы вас лихие люди не смущали, ничему не верьте. Это истинный сын царя Ивана Васильевича. В уверение я целую перед вами Животворящий Крест и Св. Николу Чудотворца. |
Приближенные торопили его с венчанием на царство, но претендент настоял на том, чтобы вначале встретиться с «матерью» — царицей Марией Нагой, в монашестве носившей имя Марфы. За ней был отправлен князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, которому новый царь даровал польский титул мечника.
18 июля Марфа прибыла из ссылки, и встреча её с «сыном» произошла в подмосковном селе Тайнинском на глазах огромного количества народа. По воспоминаниям современников, Дмитрий соскочил с коня и бросился к карете, а Марфа, откинув боковой занавес, приняла его в объятья. Оба рыдали, и весь дальнейший путь до Москвы Дмитрий проделал пешком, идя рядом с каретой.
Царица помещена была в Кремлёвском Вознесенском монастыре, царь навещал её там каждый день и спрашивал благословения после каждого серьёзного решения.
писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька
писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька жопа писька