Лжедмитрий I: биография

Почти с первого дня по столице прокатилась волна недовольства из-за несоблюдения царём церковных постов и нарушения русских обычаев в одежде и быту, его расположения к иностранцам, обещания жениться на полячке и затеваемой войны с Турцией и Швецией. Во главе недовольных стояли Василий Шуйский, Василий Голицын, князь Куракин и наиболее консервативно настроенные представители духовного звания — казанский митрополит Гермоген и коломенский епископ Иосиф.

Раздражало народ то, что царь чем дальше, тем явственней насмехался над московскими предрассудками, одевался в иноземное платье и будто нарочно дразнил бояр, приказывая подавать к столу телятину, которую русские не ели.

В связи с этим он нажил себе ещё одного врага — Михаил Татищев (предок знаменитого историка) сказал ему по этому поводу какую-то дерзость, царь вспылил и приказал сослать его в Вятку и там «держать в колодах, утаив имя его» — правда, немедленно опомнившись, и (возможно, под давлением ближних бояр) отменил своё распоряжение. Но это уже ничего не могло изменить — с того дня Татищев присоединился к Шуйскому и его людям.

Больших бояр ущемляло количество «худородных», возвеличенных новым царём, в том числе назывались и родственники царицы — Нагие, и несколько дьяков, получивших чины окольничих. Как считается, Василий Шуйский и не скрывал своих подлинных мыслей, прямо высказавшись в кружке заговорщиков, что Дмитрий был «посажен на царство» с единственной целью — свалить Годуновых, теперь же пришло время свалить и его самого.

Для убийства царя были наняты стрельцы и убийца Фёдора Годунова — Шерефединов. 8 января 1606 года, ворвавшись во дворец, неорганизованный отряд заговорщиков преждевременно выдал себя, подняв шум и переполох. Покушение провалилось, и если Шерефединов сумел бежать, семеро его подручных были схвачены.

Дмитрий с Красного крыльца упрекал московский люд, в том, что его «безвинно» попрекают самозванчеством — в то время как порукой ему признание матери и верховных бояр. Говорил, что за время своей недолгой ещё жизни он «живота не жалел» ради счастья подданных. Присутствовавшие, упав на колени, со слезами клялись в своей невиновности. Семеро заговорщиков, выведенные на крыльцо Петром Басмановым, сразу после ухода царя во внутренние покои были растерзаны толпой.

Свадьба

Исполняя своё обещание вступить в брак с Мариной Мнишек, Дмитрий отправил в Польшу дьяка Афанасия Власьева, 12 ноября в присутствии короля Сигизмунда совершившего с ней обряд обручения, на котором он представлял царственного жениха. Вместе с ним в Польшу отправился личный секретарь царя Бучинский с тайным поручением добиться от папского нунция для Марины специального разрешения, «чтобы её милость панна Марина причастилась на обедне у патриарха нашего, потому что без того венчана не будет», а также разрешения есть печёное в среду и мясо в субботу — как то следовало из православных обычаев. Самой Марине приказано было «волосов не наряжать» и позволить служить себе за столом кравчим.

Иногда полагают, что дополнительным фактором, определявшим нетерпение царственного жениха, было польское войско, на преданность которого он спешил опереться, чувствуя непрочность своего положения. Дмитрий настойчиво приглашал Марину вместе с отцом в Москву, но Юрий Мнишек предпочёл выжидать, вероятно, не будучи абсолютно уверен в том, что будущий зять крепко сидит на троне.

Окончательно решился он на поездку весной 1606 года, встревоженный слухами, что ветреный Дмитрий уже несколько месяцев не отпускает от себя Ксению Годунову. «Поелику, — писал Юрий Мнишек, — известная царевна, Борисова дочь, близко вас находится, благоволите, вняв совету благоразумных людей, от себя её отдалить». Условие было выполнено, кроме того, в качестве свадебных подарков, в Самбор было отправлено около 200 тысяч злотых и 6 тысяч золотых дублонов.

24 апреля 1606 года вместе с Юрием Мнишком и его дочерью в Москву прибыли поляки — около двух тысяч человек — знатные шляхтичи, паны, князья и их свита, которым на дары Дмитрий дополнительно выделил огромные суммы, в частности, одна только шкатулка с драгоценностями, полученная Мариной в качестве свадебного подарка, стоила порядка 500 тысяч золотых рублей, и ещё 100 тысяч было отправлено в Польшу для уплаты долгов. Послам были подарены чистокровные кони, золотые рукомойники, кованая золотая цепь, 13 бокалов, 40 соболиных шкурок и 100 золотых. Для Марины и её свиты под Москвой были разбиты два шатра, для въезда царь подарил своей невесте карету, украшенную серебром и изображениями царских гербов. В карету были впряжены 12 коней серых в яблоках, причём каждого вели под узцы царские подручные. Встречали будущую царицу воеводы, князья и толпы московского люда, а также оркестр из бубнов и труб. До свадьбы Марина должна была оставаться в Воскресенском монастыре вместе с царицей Марфой. Пожаловавшись, что ей невмоготу «московская еда», Марина добилась у царя присылки к себе польских поваров и кухонной челяди. Обеды, балы и празднества следовали один за другим.