Спиридон (Кисляков): биография
Накануне Первой мировой войны, в 1913 году Спиридон Кисляков переводится в Одессу. На этот раз судьба его приводит в ночлежки, где он с ужасом наблюдает нечеловеческие условия жизни рабочих. Выход из сложившейся ситуации он ищет не в пламени мировой революции, а в истинной евангельской любви, в «Нагорной проповеди» Иисуса Христа.
Первая мировая война
Война бросила вызов взглядам Спиридона и породила в нем глубочайшие духовные противоречия: узнав о начале войны, Спиридон Кисляков не может смириться с мыслью, что официальная церковь поддержала массовое человекоубийство. Он проклинает тот день, когда Церковь в четвертом веке завязала роман с государством, запретив отказ от службы в армии под страхом отлучения. Это заигрывание с мирскими властями отравило существование Церкви и привело к формированию фальшивого христианства, которое не имеет ничего общего с его Основателем. Кроме того, Спиридон всерьез задумывается над Священным Писанием, где ветхозаветное «око за око» соседствует с Нагорной проповедью Христа и заповедью любить своих врагов. Спиридон однозначно склоняется к евангельской традиции, и через несколько недель после начала войны произносит проповедь в Андреевском Афонском подворье в Одессе, которая кончается словами: «пока христиане будут вести войны, до тех пор они ни в коем случае не имеют права называть себя христианами». Естественно о таком вызывающем свободомыслии священника сразу узнало церковное начальство, обвинившее Спиридона в толстовстве. Действительно, из всех литературных и общественных деятелей своего времени Спиридон выше всего ценил Льва Толстого, однако отнюдь не его творчество стало причиной пацифистских настроений Спиридона, а слова Евангелия о сущности христианской любви.
Именно здесь Спиридон ощутил огромное внутренне противоречие. Христианин в нем столкнулся с гражданином. Он вдруг заразился всеобщим народным психозом, «воодушевленным стремлением к войне». После конфликта с церковным начальством оставаться в Одессе не представлялось возможным. И Спиридон принимает решение — самому отправиться на войну. В 1915 году он в качестве полевого проповедника отправляется на Юго-Западный фронт. Военные госпитали, затем этапный пункт — поначалу Спиридон проникается всеобщим патриотизмом.
Воодушевленные талантливыми проповедями Спиридона молодые солдаты колоннами отправляются в бой, однако один из них наивно спрашивает у пастыря: «Как же я могу идти убивать после причастия Тела и Крови Христа?». Эти слова вновь возвращают Спиридону все его тревоги, постепенно разгул патриотического энтузиазма затухает, а война становится суровой и беспощадной хозяйкой положения. Эпидемия холеры, которая не миновала и Спиридона, массовая гибель солдат, участившиеся случаи дезертирства и сумасшествия… Человеку с душой отца Спиридона пережить ужасы войны было в стократ труднее, чем кому бы то ни было — ведь каждую разбитую судьбу, каждую израненную душу он пропускал через себя, через призму своей сострадательной любви. Церковному начальству ничего не было известно о духовных метаниях отца Спиридона, и именно в этот тяжелый 1915 год он был поощрен за заслуги перед Родиной, то есть за массовую провоенную агитацию солдат, и возведен в сан архимандрита.
Исповедь
Через некоторое время в судьбе Спиридона происходит знаковое событие. Во время посещения одной из прифронтовых частей священник видит немецкий аэроплан с черным крестом. В тот момент, когда из креста посыпались смертоносные бомбы, в голове Спиридона мелькнуло: «Сим победиши». Эта фраза, по преданию, была начертана на кресте, явившемся императору Константину в знамении перед одной из его победных битв, и символизирующая скорое принятие Константином христианства и последующее сближение церкви с государством. В Спиридоне случился перелом — он, по его словам, вдруг окончательно убедился, что современное государство является «самым злейшим врагом Христовым», а современная церковная жизнь — суть «сплошная открытая измена Христу.
Несколько бессонных ночей провел архимандрит Спиридон, прежде чем решиться написать исповедь с изложением своего отношения к войне, государству и церкви, а также с отказом участвовать в дальнейшем одурманивании солдат. Искренний и бесхитростный проповедник уже было отважился передать свою гневную речь одному из высших органов церковного управления — Священному Синоду, что, скорее всего, привело бы к наложению на него канонического наказания. Спиридону повезло, причем дважды. Сперва его «задушевный киевский друг» (которым, судя по всему, был профессор Киевской Духовной Академии Василий Экземплярский) целый год убеждал архимандрита воздержаться от передачи документа Синоду и подождать Церковного Собора. Затем, по некоторым свидетельствам, когда миссионер обратился к Собору, симпатизирующий о. Спиридону Святейший Патриарх Тихон никуда не передал этот документ, и спас тем самым его от канонических прещений.
