Ничипоренко, Андрей Иванович: биография
Вообще, Ничипоренко был, как оказалось после, человек весьма ненадёжный… он франтил своим революционерством, играя роль какого-то заговорщика. Я знал его ещё с коммерческого училища, где он шёл несколькими классами ниже меня. За границей я узнал, что он посещает университет, славится между товарищами умом и красноречием; потом он сделался постоянным корреспондентом «Колокола», и вообще его считали в Петербурге одним из столпов нашей партии. Только связь с Бенни бросала на него тень, но, к чести Ничипоренки, он не порывал её в угоду общему мнению.
— В. И. Кельсиев, «Исповедь»
Тщеславным считал Ничипоренко и Лесков («Ничипоренко, всегда имевший неодолимую слабость к знакомствам с известными людьми»), что отчасти находило своё подтверждение в желании во что бы то ни стало обрести личное знакомство с Тургеневым, Герценом, Бакуниным, Гарибальди. Ироничные упоминания Ничипоренко Тургеневым объясняются тем, что из-за показаний Ничипоренко Тургенев дважды вызвался из Парижа в Сенат для показаний в ходе «процесса 32-х»: зимой 1863 г. и зимой 1864 г. В своих показаниях Ничипоренко рассказал о денежных расчётах между Герценом и А. А. Серно-Соловьевичем, где И. С. Тургеневу отводилась роль передаточного звена.
В ходе судебного разбирательства фигурировала также визитная карточка М. А. Бакунина, адресованная М. Л. Налбандяну, переданная Андреем Ивановичем на парижской квартире Тургенева: «Другу Налбандову от Герцена, Огарёва и меня общий и сердечный поклон. Просим Вас принять подателя сего А. И. Ничипоренко как нашего друга, к которому Вы можете иметь безусловно такое же доверие, как к нам самим». Показания Тургенева и Ничипоренко незначительно различались, поэтому предполагалась очная ставка Тургенева и Ничипоренко, но она была отменена. Сам Тургенев отзывался на следствии о Ничипоренко весьма скупо: «Я нашёл в нём человека молчаливого и малоинтересного». Впоследствии полностью оправданный по суду Тургенев вспоминал о Ничипоренко следующим образом: «И вот с тех пор в известных кружках начались обо мне сплетни, — недаром, дескать, меня не упекли, должно быть, я на кого-нибудь донёс… А Ничипоренко засадили за тридевять замков, и он умер в тюрьме до окончания следствия. Ну и, конечно, попал в мученики…».
Ничипоренко и Лесков
Безоговорочно отрицательные характеристики Андрею Ивановичу даёт Лесков, проживший с ним полгода на квартире профессора Вернадского и ещё один год знавший его по совместной работе в кружке Бенни и «Северной пчеле». Он дважды обращался к его образу в своём творчестве: в романе «Некуда» Ничипоренко изображён в образе революционера Пархоменко, возбуждающего всеобщее отвращение, особенно в женщинах, а в очерке-памфлете «Загадочный человек» он выведен под своим собственным именем.
Начиная его описание с псевдохвалебной оценки предыдущей деятельности: «Этот молодой человек… в то время в некоторых петербургских кружках пользовался славою первого русского революционера. Особенно он был силён у низших и высших чиновников некоторых канцелярий, где сидели наилучшие герценовские корреспонденты из Петербурга, которых этот Ничипоренко всех потом и перепутал. Он-то, сей самый Ничипоренко, и был избран ментором к молодому, неопытному и восторженному Телемаку [Бенни]», Лесков впоследствии не жалел густых красок, изображая Ничипоренко.
Самые обычные его эпитеты неудачливого революционера недалёкий, болезненный, чахлый и до противности неопрятный, крайняя ограниченность и несёт белиберду, «он вертелся около Бенни, юлил и булькотал своим неприятным голосом», «на Ничипоренке был длинный коричневый пальмерстон и островерхая гарибальдийская шляпа, в которой длинный и нескладный Ничипоренко с его плачевною физиономиею был похож на факельщика», «на лице его опять засияла значительная улыбка самомнящего, но ни к чему не способного петербургского деятеля тогдашних дней. Ничипоренко знакомился в своем третьеклассном вагоне направо и налево, „разрушал предрассудки“, „обрывал сентиментальность“, „проводил идею“», «этот Ничипоренко, по питерским рекомендациям, был звезда, жемчужина, Голиаф, которым в Петербурге любовались, на которого надеялись и у которого заповедали Бенни учиться» и т. д..
