Луиза (королева Пруссии): биография
Различные биографы и историки XIX века стремились подойти к освещению темы Луизы более дифференцированно, не подвергая серьёзным сомнениям миф, поддерживавшийся государством ввиду своей ценности для народного образования. Писатель Фридрих Вильгельм Адами написал биографию, основывавшуюся на записях Каролины фон Берг, которая была впервые издана в 1851 году и пережила 18 изданий. Автор не позволял усомниться в своём почтении к королеве Луизе, но дистанцировался от некой легендарности и украшательства. В 1876 году историк Генрих фон Трейчке выступил с часто цитировавшейся официальной торжественной речью по случаю 100-летнего юбилея Луизы. Во вступлении он выразил свои некоторые предубеждения в отношении того, что он обозначил как «народные предания», и заявил, что наука должна не следовать идеалу, а скорее демонстрировать пределы даже самых благородных людей. Но в дальнейшем он практически не отходил от традиций распространённых биографий, используя такие обороты, как «изнуряющая боль за судьбу страны, убивавшая её нежное тело» и как особое достоинство подчёркивал женскую пассивность королевы: «… Но ни единым шагом она не перешла те рамки, которые перед её полом ставят древние немецкие обычаи. О делах так мало можно сказать, и это проба её женского величия».
В целом преображённый образ Луизы был лишён каких-либо признаков её непосредственного участия в политической деятельности, хотя существуют многочисленные свидетельства того, что Луиза поддерживала планы прусских реформаторов. В частности, она решительно заступалась за Гарденберга, пыталась мотивировать склонного к сомнениям короля принять важные решения, например, объявить войну Наполеону. Фридрих Вильгельм III в своих воспоминаниях по этому поводу писал так: «Многие люди заблуждались, считая, что моя жена имела определённое влияние на деятельность правительства …», — хотя фактически же это было неправдой. Глубинная связь Луизы с тяжёлой судьбой народа всегда подчёркивалось одновременно с «женской» пассивностью её участия. «Она рано осознала границы, поставленные перед её полом природой и человеческими законами». Её влияние, как считалось, заключалось в первую очередь в том, что она создавала для короля счастливое семейное окружение.
Соответствующим образом женщинам предназначалось всё то, чем занимались разнообразные учреждения, связанные с именем Луизы. Орденом Луизы награждались женщины, дававшие «мужам в наших храбрых войсках … с тщательной заботливостью утешение и облегчение». Наряду с многочисленными школами для девочек имя Луизы носил фонд, с 1807 года опекавший «опустившихся и покинутых мальчиков», а также институт, готовивший немецких воспитательниц, которыми предполагалось заменить французских гувернанток в благородных семействах. В объявлении сбора средств на этот институт в отношении Луизы особенно подчёркивалось: «Её домовитость, её верная любовь к своему супругу и детям, её понимание всего, что хорошо, благородно и велико».
Веймарская республика и Третий рейх
В ограниченном объёме Луиза оставалась идеальным образом и в Веймарской республике, хотя её почитание более не поддерживалось на государственном уровне. Её стойкость в трудные времена переносилась на полную тягот ситуацию после поражения Германии в Первой мировой войне. Она воспринималась символом в таких политических группировках, как Немецкая национальная народная партия и Союз королевы Луизы. НННР представляла собой консервативную монархическую партию правого толка, которая в 1933 году единодушно перешла в единую партию Третьего рейха, НСДАП, в своей предвыборной борьбе использовала плакаты с изображением королевы Луизы. Женская монархическая организация Союз королевы Луизы существовала в 1923—1934 годах и по своим политическим взглядам была близка антидемократическому «Стальному шлему».
В 1933—1945 годах, при национал-социалистах, культ Луизы продолжал утрачивать своё значение. Национал-социалисты допускали единичные упоминания о Луизе, но не использовали в собственной пропаганде, даже в продвижении поддерживаемой государством многодетности. Передававшийся из поколения в поколение образ пассивно страдавшей женщины не вписывался в идеологическую концепцию пропагандировавшихся в то время мужской силы и твёрдости.
