Анна Андерсон: биография
Среди посещавших Анну Андерсон в период её проживания в Зеоне был Феликс Юсупов, который затем написал своей жене, княжне Ирине, следующее письмо:
| Утверждаю категорически, что она не Анастасия Николаевна, а всего лишь авантюристка, больная истеричка и ужасная актриса. Просто не понимаю, как в этом можно сомневаться. Уверен, если бы ты её увидела, то отшатнулась бы в ужасе при мысли, что это ужасное существо может быть дочерью нашего царя. |
Дальнейшая жизнь
В 1928 году Анна Андерсон по приглашению княжны Ксении Георгиевны переезжает в США, где некоторое время живёт в её доме. Впрочем, и здесь Анна Андерсон вскоре показывает свой тяжёлый, неуживчивый характер, и потому вскоре вынуждена искать себе новое пристанище. Греческий принц Христофор, дядя княжны вспоминает об этом так:
| Она остановилась в доме моей племянницы, окружившей её вниманием и заботой (…) её ответное отношение к великой княгине оказалось таковым, что <муж Ксении Георгиевны> Уильям Лидс вынужден был выставить её прочь. |
По воспоминаниям самого Лидса:
| Она уверяла всех, кто готов был её слушать, что княжна тайком подсыпает ей в пищу яд и промышляет воровством у своей гостьи денег и драгоценностей. Дни напролёт она могла проводить в своей комнате, беседуя с птицами, пролетавшими возле окна. |
Андерсон приходится съехать в Отель Гарден Сити, где заботу о ней и оплату её счетов принимает на себя известный пианист Сергей Рахманинов. Чтобы избежать назойливого внимания прессы, она записывается в книге регистрации как «миссис Анна Андерсон». Это имя окончательно остаётся за ней в научных и исторических работах.
В начале 1929 года её принимает у себя некая Анни Б. Дженнингс, богатая и одинокая дама, желающая видеть у себя «дочь последнего русского царя», в то время превратившуюся в нью-йоркскую достопримечательность. К сожалению, психическое здоровье Андерсон в это время постоянно ухудшается, истерики и припадки следуют один за другим, и Верховный Судья Нью-Йорка Питер Шмак вынужден распорядиться о её принудительном помещении в лечебницу, называемую Санаторием Четырёх Ветров (англ. Four Winds Sanatorium). Здесь она остаётся вплоть до 1930 года. Всё это время Анни Дженнингс продолжает её опекать, оплачивает счета за лечение (сумма которых составила в конечном итоге 25 000$) и вновь принимает у себя, когда врачи разрешают ей наконец вернуться к нормальной жизни. В августе 1932 года Андерсон возвращается в Германию, так как готовящийся судебный процесс, с помощью которого она пытается добиться официального признания её великой княжной и доступа к гипотетическому огромному наследству Романовых, требует присутствия и консультаций истицы. Она прибывает туда на лайнере «Deutschland», в запертой на замок каюте, в сопровождении специально нанятой сиделки. Эту поездку опять же оплачивает мисс Дженнингс, она же вносит деньги за помещение Андерсон в очередную психиатрическую лечебницу, на этот раз — Ганноверскую.
Поскольку возвращение Андерсон в Германию вызвало большой интерес у немецкой общественности, то в лечебнице она находится недолго, так как её начинают принимать у себя местные аристократы. Соответственно, и вопрос о её тождестве в Германии стоял довольно остро. Так, в 1938 году у Андерсон снова и в последний раз была представлена перед семьёй Шанцковских. На этот раз были задействованы сёстры Франциски Гертруда и Мария-Юлиана и брат Валериан. Гертруда сразу заявила, что это её сестра, Мария-Юлиана и Валериан, однако, выразили сомнение, отметив, что между Андерсон и их сестрой есть поразительное сходство — они сослались на то, что им тяжело признать Франциску в роскошно одетой Андерсон, и что последний раз видели сестру очень давно. Власти Третьего рейха, в свою очередь, тоже внесли лепту: Шанцковским было объявлено, что если Адерсон будет официально признана самозванкой, то её посадят в тюрьму за мошенничество. По вполне понятным причинам Шанцковские отказались подписывать под присягой какие-либо показания против Андерсон .
