Шульги: биография
То, что Шульги испытывал серьёзные трудности, пытаясь усмирить и подчинить субарейцев, видно из письма, которое один из его чиновников по имени Арадму переслал ему откуда-то из Субира. Арадму были даны указания Шульги «держать в хорошем состоянии дороги в страну Субир», укрепить границы страны, «разузнать пути в стране» и «советоваться с собранием мудрых против гнилого(?) семени(?)» — последний термин был, очевидно, условным эпитетом какого-то не названного по имени субарейского вождя, отказывающегося признавать авторитет Шульги. Но Арадму считал ситуацию безнадёжной; «гнилое семя», было богато и влиятельно, он окружил себя приближёнными у каждого из которых было в подчинении по 5000 человек. Это так напугало и деморализовало Арадму, что тот мог только взывать о помощи к Шульги. Сохранился ответ Шульги на это письмо, в котором Шульги подозревает Арадму в измене и прибегает и к угрозам, и к лести, пытаясь удержать Арадму от присоединения к субарейским повстанцам.
К тому же в годы царствования Шульги на западных границах Шумера всё чаще стали появляться вооружённые отряды государства Мари. Очевидно, это были амореи, захватившие этот город и основавшие там своё государство. О столкновениях с амореями упоминают и более ранние источники, например надписи аккадского царя Шаркалишарри.
Реорганизация жизни внутри страны
При Шульги все храмовые и правительские хозяйства в пределах «царства Шумера и Аккада» были слиты в одно унифицированное государственное хозяйство. Основной персонал этого хозяйства составляли рабыни (нгеме) и т. н. «молодцы» (гуруши); хотя последние и не назывались рабами, но фактически ничем от них не отличались. Шульги соорудил в Уре огромный дворец Эхурсаг, в котором разместил весь чиновничий аппарат государства.
Все те функции, которые прежде выполняла храмовая администрация, теперь перешли к царским чиновникам. Дворец контролировал все стороны хозяйственной жизни Шумера, вёл учёт налоговых поступлений, доходов от царских поместий и мастерских, податей и дани. Продолжая начатую отцом унификацию, Шульги ввёл обязательную для всего государства единую систему мер и весов, определил точный размер пошлин и т. д.
Обожествление
Шульги был самым могущественным царём III династии Ура. Он подчинил своей власти жречество. Могущество Шульги было столь огромно, что он решил взять себе титул бога: в надписях перед его именем, как и перед именами древних шумерских богов стоит детерминатив бога. К его имени прибавилось имя бога Сина, и он стал называться Шульги-Син.
В честь Шульги-Сина были воздвигнуты храмы, в которых стояли его статуи и совершались жертвоприношения. Седьмой месяц в шумерском календаре стал носить имя царя. Шульги, по-видимому, попытался вообще ликвидировать следы общинного самоуправления. При нём сколько-нибудь существенные судебные дела решал единоличный царский чиновник — энси.
Законодательная деятельность
Шульги известен в истории не только как грозный завоеватель, но и как законодатель. Он написал законы для своего царства,из которых до наших дней сохранились лишь фрагменты. Однако этого вполне достаточно, чтобы иметь представление о правовой базе Аккадо-Шумерского царства. Так, в сохранившихся параграфах кодекса Шульги говорится о наказаниях за прелюбодеяние, ложный донос и лжесвидетельство, о правилах развода, о телесных повреждениях, о возвращении беглых рабов. Основным видом наказания в законах Шульги была денежная компенсация, которую виновный выплачивал потерпевшему; о смертной казни не упоминается.
Женой Шульги была энергичная, деятельная семитка по имени Абисимти; она пережила Шульги и оставалась вдовствующей царицей при трёх приеемниках Шульги, двое из которых, по крайней мере, — Шу-Суэн и Ибби-Суэн — носили семитские имена. Но хотя Шульги представляется ориентированным на семитов, он был большим почитателем шумерской литературы и культуры и главным патроном шумерской школы, эдуббы. В своих гимнах он похваляется своей образованностью и эрудицией, приобретённой в эдуббе в дни молодости, и заявляет, что прошёл весь курс и стал умелым писарем. Шульги, по его собственным словам, знал шумерский, эламский, аморейский, субарейский языки, и ещё мог поддержать беседу с неким «человеком черных гор»
