Шамс эд-Дин Бадран: биография
Советские руководители не разделяли оптимизма Бадрана, но и не оказали серьёзного давления непосредственно на Каир, чтобы блокировать развитие конфликта. Предложенный египетской стороной план превентивного воздушного удара по Израилю решительно отвергли, в результате чего сама атака была отложена до 7 июня. В своей речи на июньском пленуме ЦК КПСС (20 июня 1967 года) Л. И. Брежнев будет утверждать, что миссия Бадрана заключалась только в обсуждении вопроса о дополнительной военной помощи, и что в тот же день, 26 мая советское руководство направило Насеру послание, в котором настоятельно рекомендовало сделать всё возможное, чтобы предотвратить военный конфликт.
Участник переговоров советский дипломат П. С. Акопов утверждал, что Шамс Бадран просто проигнорировал несколько предупреждений Председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгина о том, что Советское правительство не поддерживает идею удара по Израилю и СССР не сможет поддержать Египет, если тот начнёт войну и будет объявлен агрессором. На этой же версии настаивал и К. Н. Брутенц, работавший с 1961 года в Международном отделе ЦК КПСС. Египтяне также будут обвинять Бадрана в том, что тот не разобрался в ситуации: член египетской делегации посол Ахмед Хасан Фики вспоминал, что военный министр поверхностно относился к переговорам и в Москве больше был занят покупкой мебели и других предметов обстановки для своего дома. Часть ответственности возлагали и на маршала Гречко, который, как утверждают, у трапа самолёта подбодрил улетавшего в Каир Бадрана: «Не волнуйтесь, мы с вами!»
Израильские историки Изабелла Гинор и Гидеон Ремез, американский историк Даниэль Пайпс отрицают цепь недоразумений между СССР, Египтом и Израилем («теорию несчастных случаев») и, следовательно, не считают миссию Бадрана решающей. Они утверждают, что причиной войны стали не личные качества Бадрана, а изменение советской ближневосточной политики после переворота 1966 года в Сирии и намерение советского руководства не допустить реализации израильского ядерного проекта. Изабелла Гинор также связывает события мая-июня 1967 года с операцией «Марабу» (Marabu), проводимой совместно Комитетом государственной безопасности СССР и Министерством государственной безопасности ГДР (Штази) с целью ухудшения отношений между ФРГ и арабскими странами. Приводится (со слов Виктора Суворова) и цитата из закрытого обращения маршала Гречко к офицерам и курсантам о том, что «пятидесятый год Великой Октябрьской Социалистической Революции будет последним годом существования государства Израиль».
Но и это видение причин войны не находит полной поддержки: тот же Даниэль Пайпс оставляет вопрос открытым, а израильский специалист по Шестидневной войне Михаэль Орен утверждает, что тезисы Гинор и Ремеза не имеют достаточного документального подтверждения. Так или иначе, вопрос о действительном значении поездки Шамса Бадрана в Москву и его личной роли в обострении конфликта по сей день остаётся предметом споров между исследователями.
Падение военного министра
Вернувшийся в Каир Шамс Бадран продолжил подготовку к войне и сосредоточение египетской армии на Синайском полуострове. 31 мая 1967 года он прибыл на заседание Кабинета министров ОАР в сопровождении двух офицеров и представил карты с планом уничтожения Израиля. План заключался в нанесении авангардами египетской армии ударов по трём расходящимся направлениям — на красноморский порт Эйлат, вдоль средиземноморского побережья, на Тель-Авив и в центральную часть Палестины, на Иерусалим. Учитывая количественный перевес сил в пользу Египта и небольшую глубину израильской обороны, указанные министром цели казались легко достижимыми. Присутствовавший на заседании министр культуры Сарват Окраша вспоминал, что Бадран был в приподнятом настроении и излагал свои соображения с улыбкой, не соответствовавшей серьёзности момента. Однако обстановка изменилась и также не соответствовала расчётам Бадрана. На следующий день, 1 июня министр иностранных дел СССР А. А. Громыко направил в ЦК КПСС секретную записку, в которой указывал, что в «Израиле сейчас завершена всеобщая мобилизация и таким образом ликвидирован тот разрыв в 8—10 дней в степени готовности этой страны к военным операциям по сравнению с ОАР, о котором говорил Бадран в беседах с А. Н. Косыгиным в Москве».
