Хосров I Ануширван: биография
Административно-территориальная реформа
Иран, до того административно состоящий из отдельных родовых наделов знати и вассальных образований, был заново «перекроен». Шах разделил страну на четыре части — кусты (пехл. kwst; букв. «сторона») и подчинил гражданских правителей (падоспанов) каждой из частей военачальникам — испехбедам, которых после военной реформы стало также четыре, поскольку должность единого иран-испехбеда упразднили. Административные должности в государстве, до того занимаемые крупной знатью и часто передаваемые по наследству, были взяты под пристальный контроль. На должности назначались только по указанию шаха. Вся судебная власть была передана также назначаемым шахом судьям. Уменьшил он и значимость должности вазург-фраматара (верховного везиря), передав часть его полномочий другим чиновникам. Таким образом, шахиншах существенным образом укрепил свою власть, ограничив правителей областей и высших сановников, возвысил новую, зависящую от него элиту. В рамках административной реформы верховный мобед стал занимать гораздо более низкое место в придворной иерархии, нежели ранее.
Законодательство
В фольклорной традиции Ближнего и Среднего Востока (включая Сирию и Армению) Хосров I Ануширван стал олицетворением и образцом справедливости. Существует множество восточных поучений (андарзов) и анекдотов, в которых именно этот шах выступает мудрым судьёй, защитником обиженных, спасателем бедняков от произвола сильных мира сего и так далее. Один из списков «Сиасет-наме» передаёт легенду о том, что Хосров повелел отрубить руку собственному сыну, позарившемуся на верблюдов юного араба Умара (будущего халифа), приехавшего по купеческим делам в Ктесифон. Мухаммед, услышав от Умара этот рассказ, воскликнул: «Неверный, а какая правосудность!» «Этот Хозрой, — писал епископ Себеос, — прозванный Ануширван, в дни своего правления утверждал порядок в стране, ибо он был миролюбив и строителен.»
При Хосрове появились сборники канонического права — «Судебники», один из которых дошёл до наших дней. Шах сам выбирал судей, сборщиков податей и наместников и тем из них, кого назначал на должность, давал самые обстоятельные наказы. Также он занялся изучением жизни Ардашира, его писем и судебных решений и стал руководствоваться ими, побуждая к тому же и народ.
Однако Ат-Табари рассказывает, что когда Хосров вводил податную систему, он созвал совет, на котором некий писец, не вполне ясно поняв шаха, возразил ему, и тот приказал забить спорщика чернильницами. Этот эпизод, почерпнутый из целом благожелательного настроенного к Ануширвану источника, показывает, что при всей той справедливости, за которую прославляли Хосрова потомки, он был гневлив и в ярости не знал меры.
У враждебно настроенных византийских историков есть и другие примеры поступков разрушающих образ справедливого владыки — так, Агафий Миренийский говорит, что с полководца, разбитого ромеями, шахиншах приказал содрать кожу. Прокопий Кесарийский, как и Агафий, отзывается о Хосрове в общем неприязненно. Он неоднократно писал о том, как Хосров в приступах ярости приказывал убивать своих родственников и вельмож, сажать на кол того или иного перса. Также он указывал на «скверный нрав» Хосрова, на неодобряемую византийским историком страсть к новшествам и его коварство: «Изо всех людей он более, чем кто-либо другой, умел говорить то, чего не было, скрывать правду и, совершая преступления, приписывать вину за них тем, кого он обидел. Готовый согласиться на всё и своё согласие подкрепить клятвой, он всегда ещё более был готов забыть о том, о чем недавно договорился и относительно чего клялся. Из-за денег он готов был совершить любое злодеяние, и в то же время он удивительно умел надеть личину богобоязненности и на словах был готов искупить вину за свой поступок». Прокопий приводит рассказ и о том как шахиншах нарушил справедливость после взятия в 541 году византийского города Апамеи: приказал устроить по местному обычаю колесничие бега, но когда его возница начал сбавлять ход, приказал его соперникам сдерживать лошадей. С другой стороны, царь никак не разгневался, а напротив, похвалил за правдивость городского митрополита Фому, когда тот на вопрос шахиншаха честно ответил, что не рад видеть такого «гостя».
