Тарасенков, Алексей Терентьевич: биография
Сомнения Воропаева коснулись и рассуждения Тарасенкова о влиянии постной пищи на здоровье Гоголя и на здоровье вообще. Из воспоминаний Тарасенкова о Гоголе следует, что:
переменять свойство и количество пищи он не мог без вреда для своего здоровья: по собственному его уверению, при постной пище он чувствовал себя слабым и нездоровым. «Нередко я начинал есть постное по постам (говорил он мне), но никогда не выдерживал: после нескольких дней пощения я всякий раз чувствовал себя дурно и убеждался, что мне нужна пища питательная». (Эти слова были ответом на моё признание, что я делаюсь неспособным к хорошему исполнению своих обязанностей, если некоторое время употребляю постную пищу).
По утверждению В. А. Воропаева, «из слов Тарасенкова с несомненностью следует только то, что сам он не постился в дни, определённые для этого Церковью. В отношении Гоголя его суждение принять за правду никак нельзя». Далее Воропаев пишет, что смерть Гоголя породила множество толков, в частности широко распространилось мнение, будто писатель сам себя уморил голодом. «На этом настаивал ещё Н. Г. Чернышевский на основании воспоминаний доктора Тарасенкова». Воропаев последовательно возражает на это тем, что «Гоголь понимал пост в церковном духе», о чём неопровержимо, по мнению Воропаева, свидетельствуют гоголевские выписки из отцов церкви: «Чтобы пост был настоящий — одного воздержания от пищи недостаточно. Будем поститься постом богоприятным. Истинный пост есть воздержание от пороков, обуздание языка, укрощение гнева и страстей, отложение злоречий, лжи, обмана, воздержание от сего есть истинный пост». Соблюдение этой заповеди св. Василия Великого и подобные ей Ефрема Сирина, Иеронима Блаженного не может послужить причиной смерти человека, утверждает гоголевед.
Ещё до Воропаева рассуждение Тарасенкова о постной пище оспорила Наталья Уракова. Она высказала сомнение в достоверности передачи доктором Тарасенковым слов Гоголя о посте. Они опровергаются, по её мнению, воспоминаниями графини А. Г. Толстой — супруги А. П. Толстого: «Гоголь любил кушать тюрю. Мы часто с ним ели тюрю». Н. Уракова считает, что непостящийся человек не станет есть (а тем более любить) такое сугубо постное блюдо.
По мнению В. А. Воропаева, Тарасенков также неверно истолковал привычку Гоголя спать сидя, а не лёжа. По мнению Тарасенкова, Гоголь избегал спать лёжа из опасения, «что постель будет для него смертным одром». Воропаев считает, что обыкновение спать сидя Гоголь перенял у монахов. Гоголь, по его мнению, был монахом в миру. Привычку спать сидя он приобрёл ещё в Риме. И «подражание монашескому обычаю проводить ночной отдых не на ложе, а на стуле, то есть вообще сидя» не заключает в себе ничего необыкновенного.
Помимо медицинского аспекта Воропаев касается и историко-литературной стороны воспоминаний Тарасенкова. По мнению литературоведа, благодаря Тарасенкову в гоголеведении распространился миф о сожжении второго тома «Мёртвых душ»: «О втором томе как завершённой рукописи говорит доктор Тарасенков: „Литургия и Мёртвые души были переписаны набело его (Гоголя. — В. В.) собственною рукою, очень хорошим почерком“. Это сообщение по сути является единственным аргументом в пользу утверждения, что Гоголь сжёг законченный второй том. На него ссылаются, например, комментаторы академического издания». По мнению Воропаева, Тарасенков, как и прочие современники, не входившие в круг близких знакомых Гоголя, мог опираться лишь на устные рассказы графа Александра Толстого, поскольку лично не мог видеть рукописей второго тома и поскольку побывал у Гоголя 16 февраля — через пять дней после их сожжения. Между тем, «Гоголь тщательно оберегал свои бумаги от постороннего взгляда». Что в действительности сжёг Гоголь, остаётся неизвестным.
Воропаев коснулся также личности священника Иоанна Никольского, настоятеля храма Преподобного Саввы Освященного на Девичьем поле, — духовника Гоголя. А. Т. Тарасенков в своей книге отметил, что духовник Гоголя, по-видимому, вовсе не понимал его. В. А. Воропаев пишет, что фактов, подтверждающих это своё суждение, Тарасенков не привёл. Суждению Тарасенкова Воропаев противопоставляет замечания М. П. Погодина, о том, что «старика (отца Иоанна Никольского) Гоголь очень любил», и дочери М. П. Погодина А. М. Зедергольм о том, что Гоголь в последние два года своей жизни часто просил прислать к нему священника из Саввинской церкви, возле которой жили Погодины.
