Атажукин, Измаил-бей: биография
Кандидатуру свою Атажукин на пост своего рода «наместника Кавказа» (чья должность тогда в Российской империи ещё не была утверждена) объясняет, помимо родовитости и авторитета у горцев, также своими европейским образованием, военным опытом и заслугами, «доказавшими верноподданность перед Россией, особенно на поле брани».
Условно предлагаемую Измаилом Атажукиным модель организации управления Кавказом можно назвать «моделью аристократической», апеллирующей не к «магометанскому закону», а к «древним правам». Через тридцать лет Шора Ногмов коснется подобной модели в своей «Истории адыхейского народа» с приставкой «если бы…», словно бы обозначив её как не состоявшуюся и, возможно, по причине в том числе качеств современной ему черкесской аристократии, и несостоятельную.
Характерная деталь: в «Кратком описании…» аргументом своих предложений по использованию российской властью в интересах управления Кавказом кабардинской знати Атажукин выдвигает тот факт, что «Асетинцы, в совершенном узничестве у кабардинцев всегда находящиеся, токмо по некоторому им неизвестно от кого последовавшему внушению от повиновения отставшихся, а потому и в своем своевольстве пребывающие, проезжающим делают разные на пути в Грузию препятствия и почасту грабежи: берут от проезжающих положенную им дань, а кабардинцы на сие взирают равнодушно и им в том не препятствуют по причине той, что они оскорбляются от тех, для спокойствия коих они должны были пещис…».
Таким образом, Атажукин преподносит информацию в виде, соответствующем его целям. При этом два возможных лакирования действительности: во-первых, тезис о «всегдашнем узничестве» «Асетинцев» у кабардинских князей, во-вторых, не сама ли российская администрация способствовала их от такого «узничества» освобождению.
«Записка о жителях Кавказа, Большой и Малой Кабарды, с описанием первобытного их состояния до устроения линии от крепостей Моздока и до Ставрополя, и какие из того произошли неудобства»:
Это по сути детализация мыслей «Краткого описания…».
Измаил-бей рисует схему автономного бытия Центрального и Северо-Западного Кавказа под управлением кабардинской аристократии, порядок между которой обеспечивается высшим суверенитетом русского царя через суд в Георгиевске. Управление территорией зиждется, по мысли Атажукина, на «древних правах», то есть на обычаях кабардинской аристократии, которой все остальные народы подвластны (о простонародье и неадыгах Атажукин отзывается довольно пренебрежительно).
По сути, феодального строя, по мнению составителя «Записки…» достаточно для «благоденствия» при наличии внешней силы и авторитета в лице русского царя. О магометанском законе вообще ни слова.
Беспорядки и междоусобицы между горцами объясняются ущемлением их Линией, невежеством в отношении местных порядков и злоупотреблениями русской местной администрации, ведущими к ослаблению, междоусобицам и противопоставлению исстари преданной русскому царю кабардинской аристократии России. В таком контексте роль «доверенного лица» российской власти в регионе не озвучивается, видимо, она сводится (в лице самого Измаила Атажукина) к способствованию наведению порядка в определенный срок.
Сведения о происхождении кабардинских князей из Аравии, об их месте на Кавказе известны были при дворе и до записок Атажукина, от людей, подобных П. С. Палласу, И. А. Гюльденштедту, Якобу Рейнеггсу, из донесений военных чиновников и т. д. Измаил-бей мог об этом знать и это учитывать. Особенность его записок: он выстраивает историческую картину сообразно своим целям, причем не обозначая некоторых существенных моментов словами, но вполне отчетливо их проводя в контексте.
Так, в историческом обзоре своей «Записки…» он указывает на давние вассальные связи и преданность кабардинской аристократии российскому престолу. И последовательной линией предстает история черкесских князей, поданная Измаилом Атажукиным в соответствующем виде. Легендарные Чер и Кес покинули Аравию и верно служили цесарю (то есть византийскому православному императору) — для российской, европейской аудитории ассоциация с противостоянием православной Византии, на сторону которой перешли Чер и Кес, с аравийскими мусульманами. Затем рассказ о генезисе «черкесов», как объединении под управлением потомков Чера и Кеса местных кавказских племен, «теснимых зверствами татар» (имеется в виду крымских, то есть мусульман). Далее Измаил отмечает участие кабардинских князей в Персидском походе Петра I и особо подчеркивает происхождение «немалые предполагавшего препятствия великим Его Императорского Величества намерениям» шамхала Тарковского от Багдадского халифа, указывая, что именно кабардинские князья, «добровольно пришедшие к великому царю», были «единственною причиною взятия в плен» шамхала.
