Коркмасов, Джелал-эд-Дин Асельдерович: биография

«Коркмасов — кумык из села Кумторкала, недалеко от Махачкалы. Он более похож на европейца. У него интеллигентное лицо и широкий лоб, волос седой и волнистый. Его родной язык — тюрко-кумыкский. Это самый распространённый язык в Дагестане и, наряду с русским, признанный язык общения. Коркмасов — ОЧЕНЬ УМНЫЙ ЧЕЛОВЕК, имеет первоклассное образование. Исконная профессия его — юрист, он очень начитан. До революции он как политический эмигрант находился продолжительное время в Париже.»

Погибший в расцвете сил в 1919 году, революционный деятель Уллубий Буйнакский писал:

«Коркмасов еще с революции 1905 г. в глазах дагестанцев ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ свободы и уничтожение всех проклятых устоев, вдвойне давивших дагестанцев.»

Известный общественный деятель, ученый и просветитель балкарского народа И. Хубиев (Карачайлы) в своей работе «Быт горских народностей Юго-Востока», отметил, что поскольку «центр тяжести горской самобытности, горской инициативы, наиболее яркое выражение горского характера надо искать в Дагестане, то мы остановимся на примерах Дагестана, а затем коснемся других областей, населенных горцами.» Таким образом, взяв за основу Дагестан и иллюстрируя на страницах журнала ход грандиозных работ на КОРе, он заключил:

«Авторитетнейшее лицо, ОЛИЦЕТВОРЯЮЩЕЕ волю и творческий порыв трудящихся Дагестана — председатель Дагестанского Совнаркома тов. Джелал Коркмасов.»

Академик С. П. Обнорский, выдающийся ученый-лингвист, действительный член Академии Наук СССР, знавший и непосредственно работавший с Коркмасовым, высказался о нем незадолго до своей смерти:

«Я думаю, что такого человека, как Джелал Коркмасов, образованнейшего и высоконравственного, можно ставить в один ряд с самыми выдающимися личностями ХХ века. Я не сомневаюсь, что со временем история к этому придет. Сейчас имя этого выдающегося человека, крупнейшего ученого и мыслителя, даже боятся упоминать. Но я не боюсь. В своей книге „Культура русского языка“ я дважды упоминаю его имя. Его имя должно быть известно всему миру.»

Коркмасов был чрезвычайно популярен в первую очередь среди народов Дагестана. Магомед Бутаев вспоминает:

«Хочется отметить один эпизод, очевидцем которого был я в мои школьные годы. В 1933 году в моем родном селении Куркли методом народной стройки был построен клуб, названный именем Джелала Коркмасова. В 1937 году (то есть когда Коркмасов был уже репрессирован), во время выборов в Верховный Совет, на встречу с избирателями в наше селение приехал кандидат в депутаты.(…) А за день до его приезда старейшины села совещались, как сделать так, чтобы „дорогой гость“ не заметил, чье имя носит клуб, в котором предполагалась встреча с ним. Одни предлагали временно замуровать глиной надпись, высеченную в камне на века, другие — организовать встречу на майдане. Договорились оставить как есть, так как надпись сделана по-лакски и „гость“ вряд ли поймет. Но не тут-то было. Бдительный чекист все-таки при входе в клуб обратил внимание на надпись на камне. Но находчивый дядя Гаджи разрядил обстановку: „Это имя нашего красного партизана — Джелалутдина Курклинского“. Клуб имени Джелал-Эд-Дина Коркмасова около 80 лет верой и правдой служил курклинцам, являлся довольно солидным по тем временам очагом культуры села.»

Дагестанский просветитель Хасан-Бек Нуцалов, с 1885 по 1919 год преподававший богословие и восточные языки в Ставропольской гимназии, кавалер Ордена Святой Анны, так выскажется о Коркмасове:

«Я прочитал Ваше послание в котором говорится о результате и выгодах перенесения Дагестанского правительства из Темир-Хан-Шуры в Анжи-Кала. Я весьма обрадован, видя Ваши мудрые решения и высокие заботы, направленные для оказания добрых дел и пользы и для облегчения положения бедноты Дагестана и, поэтому посчитал уместным написать по-арабски несколько строк (в стихах):

„Коркмасов является последним по времени вождем Дагестана,

Но он принес то, что не приносил ни один его предшественник,

Пусть потрудятся так и другие подобные ему.“

Да уладит Аллах положение бедняков, да удлинит жизнь мудрых людей! Первая среда месяца зульхиджа, а это — двадцать пятый день месяца июль 1921 года.»