Эшли-Купер, Энтони, 3-й граф Шефтсбери: биография

Шефтсбери называет эту способность «чувством справедливого и несправедливого», или «моральным чувством». Моральное чувство — это врождённое человеку чувство симпатии к добру и антисимпатии к злу. Моральное чувство, будучи развитым в человеке образованием и постоянным применением, образует положительное отношение к тем склонностям, которые способствуют благоденствию общества, а через него и мироздания в целом, и негативное по отношению к тем склонностям, которые приуменьшают его.

Шефтсбери называет три вида склонностей (побуждений), которые могут стать причиной поступка:

1. общественные, или естественные, т. е. такие, которые ведут к общему благу;
2. эгоистические, тоже естественные, но ведущие к личному благу;
3. неестественные наклонности, не ведущие ни к общему, ни к частному благу (ненависть, злоба).

Нравственность заключается в сбалансированном соотношении общественных и эгоистических наклонностей. Вместе с тем он отмечает, что для человека естественно совмещать эгоистические и общественные интересы, т. к. доведенные до крайности одни из них губительны для человека.

Конечная цель человеческого существования — добродетельность. Быть добродетельным значит быть счастливым. Здесь сыграло свою роль влияние на Шефтсбери стоицизма. Разделяя удовольствия тела и удовольствия ума, он заключает, что человек счастливый зависим от удовольствий ума, а не тела, и добродетельная жизнь есть несомненный способ достичь духовной автономности и счастья. Добродетельный человек, по Шефтсбери, не зависит от превратностей судьбы и обстоятельств.

Шефтсбери отстаивает независимость нравственности от религии. Человек религиозный необязательно окажется добродетельным, и, наоборот, нравственный человек вполне может быть атеистом. Он отвергает теологический волюнтаризм Локка, согласно которому истинно нравственным может считаться только такой поступок, который исходит из божественного установления, «от воли и закона Бога».

Шефтсбери не признавал свободной воли, в смысле способности человека сделать совершенно независимый выбор. «Ибо как бы воля ни была свободна, мы видим, что настроение и каприз (Fancy) управляют ею».

В сфере политики Шефтсбери считал, что общество должно строиться на принципах свободы, он отстаивал свободу слова и свободу религии.

Критика «эгоистического человека» и Теории общественного договора Т. Гоббса

• Руководствуясь критерием гармонии, Шефтсбери возражает Гоббсу и выводит добродетель дружелюбности (взаимной привязанности, взаимной помощи), как необходимого качества моральности. Мотивом добродетельных поступков является дружелюбность, а не личный интерес. Более того, это качество взаимной привязанности свойственно человеку от природы.
• Шефтсбери особо подчеркивает важность мотива поступка, а не самого поступка. Истинно добродетельный субъект имеет неэгоистические намерения. «Почему человек должен оставаться добродетельным, если знает, что за проступок не понесет наказание?», или как ещё этот вопрос формулирует Шефтсбери «Почему человек должен быть добродетелен во тьме?». Шефтсбери полагает, что человек, задающий подобный вопрос, уже утратил свою добродетель. Тот, кто беспокоится о добродетели ради неё самой, не нуждается в дополнительных причинах для её поддержания, а тот, кто спрашивает о дополнительных условиях, не ставит то, что является истинной добродетелью на первое место.
• Споря с Теорией общественного договора, Шефтсбери утверждает, что не существует такого естественного состояния человека, при котором ведётся война всех против всех, как его описывает Гоббс. Естественным состоянием для человека может быть только существование в обществе, человек — социален. Так, он пишет в «Моралистах»: «Если только, с другой стороны, строение наших существ было схоже с нашим… если у них была память, чувство привязанности, то очевидно, что они так же мало могли бы по собственному желанию воздержаться от жизни в обществе, как и сохранить жизнь без него». Кроме того, Шефтсбери вопрошает, если для человека естественно состояния непослушания и аморальности, то как возможно вообще установление каких бы то ни было законов? Если способность держать обещанное слово не заложена в человека от природы, то никакой общественный договор не сможет создать у него чувство долга.