Евгений Дмитриевич Спасский (1900—1985) — русский и советский художник, иконописец.
Биография
Родился в 1900 году в Киеве. В 1902 году семья Спасских переселяется на Кавказ, а позже переезжает в Тифлис. К рисованию у Евгения «с самого детства была большая тяга». В 12 лет Евгений Спасский, не говоря ни слова родителям, поступает в Тифлисскую школу живописи, ваяния и зодчества при Императорской Академии художеств. В своих «Воспоминаниях» художник писал:
| Это была моя стихия. Я бежал туда после гимназии и со священным трепетом, почти не дыша, замирал на два – два с половиной часа над своим листом бумаги, прикрепленным к доске... И когда пропадали штрихи и линии карандаша, выявлялась жизнь, трепещущая, мерцающая, живущая помимо тебя... |
Юные годы художника пришлись на эпоху становления русского авангардизма. Позже художник вспоминал:
| Был футуристом, и кубистом, и пуантилистом, импрессионистом, конструктивистом и, наконец, супрематистом |
В 1914 году происходит первая встреча с футуристами Владимиром Маяковским, Давидом Бурлюком и Василием Каменским. У Евгения самые теплые и дружеские отношения сложились с Давидом Бурлюком. В том же году семья Спасских поселяется в Самаре. В краткой автобиографии Спасский упоминает, что начал выставляться вместе с Бурлюком, будучи еще учеником гимназии. В 1917 году он оканчивает Первую самарскую мужскую гимназию и отправляется в Москву, где продолжает участвовать в выставках совместно с Д. Бурлюком. Тогда же по протекции Бурлюка Спасский поступает в московскую художественную Студию М. Леблана, П. Бакланова и М. Северова на Тверской. Зима и весна 1917—1918 гг. были решающими в формировании творческих устремлений художника. В этот период Спасский впервые попадет на поэтические и лекционные выступления Андрея Белого, которые будет вспоминать с воодушевлением даже многие годы спустя.
Весной 1918 года у Давида Бурлюка созревает план совместной летней работы и осенней поездки по Восточной России, названной позднее «Большим сибирским турне». Среди городов, через которые пролегал маршрут «Большого сибирского турне» были Уфа, Челябинск, Омск и др. В каждом городе устраивалась выставка. Помимо картин Д. Бурлюка и Е. Спасского на выставках также демонстрировались произведения местных художников. В Омске Спасский узнает о планах Бурлюка покинуть Россию. Как известно из «Воспоминаний» художника, Спасский не решается принять предложения Бурлюка и они расстаются. Война постепенно докатилась до Омска. Город был занят войсками Колчака. Спасскому не было еще и 19 лет, когда его забрали в армию. Спустя некоторое время по доносу штабного начальства он попадает под арест и оказывается в Омской тюрьме. Из камеры каждый день по несколько человек уводят на расстрел. Спасскому удаётся избежать расстрела и освободиться из тюрьмы благодаря хлопотам, как он пишет в «Воспоминаниях», некоего казака-офицера в чине капитана, посещавшего выставки и поэзоконцерты. Художник отправляется на вокзал с целью покинуть город, где встречает В. Янчевецкого. Янчевецкий, знавший Спасского по поэзоконцертам, предлагает ему работу в передвижной типографии, которую в тот момент возглавляет. Почти два года путешествует по железной дороге, делает клише, вырезает из линолеума заставки, виньетки и рисунки. Сюда же на работу к себе редактор берет поэта Бориса Четверикова и писателя Всеволода Иванова. Оформление книг и нот впоследствии на протяжении нескольких лет будет одной из статей дохода Спасского. Красный фронт приближался, Янчевецкий, эвакуируясь на Восток, поручил Спасскому доставить типографию в Иркутск. Однако вскоре поезд захватили красные. Спасский оказался в Ново-Николаевске, где стал свидетелем трагической гибели сотен солдат белой армии, оставленных на произвол судьбы своим командованием. Из Ново-Николаевска в конце 1920 года художник возвращается в Самару, где сначала ведет кружок в местном отделении Пролеткульта, а затем работает в декоративной мастерской военного округа. Тогда же в Самару перебралось много московских друзей: «художников, скульпторов, поэтов, бежавших из Москвы от голода». В этот период художник читает сочинения Э. Сведенборга, Ф. Ницше, Я. Бёме, А. Безант и Е. Блаватской и др. Духовный поиск приводит художника в церковь, но там он наталкивается на «разрыв и полное невежество». Наконец, Спасскому попадается книга немецкого философа, основателя антропософии Р. Штейнера, о которой он отзывается так:
