Птолемей IV Филопатор: биография
Однако Плутарх дополняет:
«Но это судно годилось лишь для показа, а не для дела и почти ничем не отличалось от неподвижных сооружений, ибо стронуть его с места было и небезопасно и чрезвычайно трудно».
Второе — гигантское увеселительное судно, на котором двор совершал поездки по Нилу, с салонами, спальнями и колонами, выполненными из древесины драгоценных пород, слоновой кости и позолоченной бронзы и украшенный коврами и вышивками греческих мастеров.
«Построил Филопатор и речное судно, так называемую „барку с каютами“, длина которой достигала полутора стадий (277,5 м), а ширина тридцати локтей (13,5 м), высота же вместе с палубными надстройками — почти сорок локтей (18 м). Конструкция барки, будучи приспособленной к плаванью по реке, отличалась и от длинных военных судов, и от круглых торговых. А именно, для придания ей малой осадки днище ниже ватерлинии было сделано плоским и широким, корпус же был высок и широко растянут, особенно в носовой части, что придавало силуэту барки изящный изгиб. Барка имела два носа и две кормы (катамаран), борта же были сделаны высокими из-за того, что на реке нередко поднимались большие волны. Внутри корпуса были обеденные комнаты, спальни и все остальное, необходимое для проживания. Вокруг судна с трех сторон шла двухэтажная галерея длиной не менее пяти плетров (около 155 м). По своему устройству нижняя палуба походила на перистиль; верхняя же — на закрытый перистиль, обнесенный стеной с оконцами».
Мистерии Диониса
Царь особенно пристрастился к одной форме неистовства — к дионисийским оргиям. Птолемеи заявляли, что происходят от Диониса, и, видимо, Птолемей IV стремился каким-то образом стать олицетворением этого божественного предка. Хотя он не принял имя Неос Дионис (Новый Дионис) в качестве официального прозвища, как сделал один из его потомков, тем не менее его часто называли Дионисом в народе. Известно, что он приказал вытатуировать лист плюща на своём теле, чтобы выказать свою преданность Дионису. Из рассказа Афинея, где говорится, что его огромные корабли были украшены резбой в виде листвы плюща и тирсов, можно сделать вывод, что они также были посвящены Дионису. Берлинский папирус проливает свет на то, как рьяно царь поклонялся своему любимому богу:
«По приказу царя, все, кто в округах страны инициирует мистерии Диониса, должны явиться по реке в Александрию. Те кто живёт не дальше Навкратиса, в течение 10 дней после объявления этого указа, а те кто живёт за Навкратисом, в течение 20 дней, зарегистрироваться у Аристобула в бюро записей (каталогионе) в течение 3 дней после прибытия и немедленно заявить, кто посвящал их в ритуалы в течение трёх поколений, и каждый должен представить запечатанную священную Речь (Логос), написав на своём экземпляре собственное имя».
Говорят, что одним из прозвищ Птолемея IV в Александрии было Галл — имя, которое давали приверженцам Великой Матери, в состоянии исступления оскоплявшим себя.
Волнения в Египте
В самом Египте правление Птолемея Филопатора после его победоносного возвращения из Палестины не обошлось без зловещих волнений. После битвы при Рафии стало гораздо трудне регулировать туземный вопрос. Для египетского народного самосознания было важно, что двадцать тысяч египтян встретились и сразились с македонскими войсками или, по-крайней мере, войсками, обученными и вооруженными по македонскому образцу. Естественно, в отдельных районах страны возникла безумная надежда, что и в самом Египте его древний народ сможет успешно противостоять господствующим грекам и македонцам, сумев сделать с ними то же, что их предки сделали с гиксосами. Армия едва успела вернуться в Египет после сражения при Рафии, как тут же начались восстания. Историю этой борьбы рассказывает Полибий в своём важном, но утерянном труде. Однако из того, что он пишет в сохранившемся фрагменте, видно, что это было затяжное и запутанное дело.
«Вслед за описанными выше событиями у Птолемея началась война с египтянами. Дело в том, что, вооружив египтян для войны с Антиохом, царь прекрасно распорядился относительно настоящего, но ошибся в будущем. Египтяне возгордились победою при Рафии и вовсе не желали повиноваться властям. Почитая себя достаточно сильными для борьбы, они искали только годного в вожди человека и немного времени спустя нашли такового».
