Катанов, Николай Фёдорович: биография
Творческий спад (1909—1917)
Практически все биографы Н. Ф. Катанова отмечали, что к концу первой декады ХХ века стал нарастать ощутимый спад в его научной деятельности. Непосредственной причиной этому были крайне неблагоприятные социально-психологические условия в Казанском университете и ОАИЭ. По воспоминаниям дочери учёного, А. Н. Катановой, ещё в 1894 году многие представители университетской профессуры были крайне недовольны появлением в их среде «инородца», встречались и ещё более крайние мнения: «к нам скоро будут присылать дикарей». Сам Николай Фёдорович старался не обращать внимания на такие инциденты, но совершенно изолироваться от них не мог. Более того, в Казани Катанов оказался вынужденно, только потому, что ему не нашлось места в Петербургском университете, и обида на события 1893 года осталась у него на всю жизнь. Уже в 1904 году он откровенно писал Э. К. Пекарскому: «В Петербурге я не нашёл приюта благодаря старательным проискам некоторых ориенталистов». Отношения со столичными коллегами ухудшались, дойдя до того, что Н. Ф. Катанов дал клятву ничего не печатать в Петербурге и сдержал её. В конце концов учёный оказался в изоляции от крупнейшего центра российского востоковедения, а к Западу был равнодушен.
Тем не менее, в 1907 году В. В. Радлов издал в Петербурге два тома катановских материалов в 9-м выпуске «Образцов народной литературы тюркских племён» на языке оригинала и в переводе Николая Фёдоровича. В «Образцах» увидели свет разнообразные образцы фольклора тувинцев — 1410 названий, хакасов — 1159 названий — и карагасов — 203 названия.
Положение Катанова в Казани характеризовалось его биографом С. Н. Ивановым так:
Единственный представитель востоковедения в Казанском университете, Катанов был лишён профессиональной научной сферы, его исследовательские интересы были чужды окружающим его на историко-филологическом факультете профессорам. Признанный учёный, Катанов вынужден был ограничиваться чтением необязательных курсов, а положение «преподавателя в звании экстраординарного профессора» не соответствовало его научному весу и авторитету. |
После 1908 года Катанов постепенно стал терять интерес к научным изысканиям, полагая их бесполезными и ненужными. Попытки утвердиться в университете закончились в 1913 году отказом Совета университета учредить постоянные ординатуры при кафедрах турецко-татарского и финно-угорского языкознания, что позволило бы Катанову иметь постоянный состав студентов. Будучи человеком глубоко религиозным, Николай Фёдорович попытался разрешить свой кризис в церкви. Ещё в 1906 году он вступил в церковное историко-археологическое общество Казанской епархии. В мае 1911 года он принял решение участвовать в конкурсе Казанской духовной академии на замещение вакантной кафедры этнографии и истории, специально предназначенной для изучения тюркских языков и миссионерской деятельности в среде татар, чувашей, марийцев, казахов, и других народов. Получив большинство голосов на выборах, Николай Фёдорович столкнулся с оппозицией бывшего заведующего — Е. Малова, который обвинил учёного в «объективном и безучастном» отношении к православию. Святейший Синод 7 октября 1911 года аннулировал результаты конкурса и утвердил заведующим протеже Малова — А. Михайлова. Однако после его отказа «по семейным обстоятельствам» синодальным указом от 30 ноября Катанов всё-таки был поставлен заведующим кафедрой, но в звании доцента, а не профессора.
В Духовной академии Н. Ф. Катанов читал курсы по истории христианства в Поволжье в золотоордынский период и «Историю несторианства в Средней Азии и Монголии в V—XI веках», а также преподавал татарский язык. Для нужд студентов Катанов издал «Краткий татарско-русский словарь» и татарскую хрестоматию. Он также возглавил музей академии и редактировал «Инородческое обозрение». О деятельности Катанова в академии имеется следующее свидетельство:
Преподавание велось в форме живой устной беседы, иллюстрированной фактами и справками из личных наблюдений за инородцами и их языком — живым и мёртвым, новым и старым, народным и книжным.
