Гольцшмидт, Владимир Робертович: биография

В феврале-марте 1919 года Гольцшмидт выступал в Екатеринбурге и Томске с близким себе и Каменскому пермским земляком, художником Николаем Гущиным, который после этого эмигрировал через Сибирь в Китай. Томский газетный рецензент писал, что «развязные „одинокие юноши“» проповедовали «уничтожение рабства мещанской условной морали, сковывающей свободу чувства любви и полный свободный его расцвет; идеализировали простоту „изгибности“ любви животных; предлагали учредить кооперативные дома воспитания детей, так как семейная жизнь сковывает любовь, и др. в том же роде».

Гольцшмидт выпускал большое количество летучих изданий — листовок со стихотворениями и тезисами лекций, афиш, фотографических открыток с надписью «Футурист жизни Вл. Гольцшмидт». Сохранились рекламные листовки «Писатель — лектор — киноартист Владимир Робертович Хольцшмидт», «Объявление о лечении болезней гипнозом и йогой», афиша «Футуристы и живая сила». Сергей Спасский так вспоминал об этом:

Поздний период

В поздний период жизни Владимира Гольцшмидта «кругосветного путешественника и гипнотизёра» часто встречал во время его выступлений в городах Средней Азии художник Виктор Уфимцев. От него известно, что у Гольцшмидта «были автографы, стихи, записки, рукописи многих известных людей». По свидетельству того же Уфимцева, Гольцшмидт умер в 1954 году «в старости, болезнях и нищете».

Рецепция

Внешность

Илья Эренбург описывал Гольцшмидта в романе «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников» (1922): «…с позолоченными бронзовым порошком завитками жёстких волос, с голыми ногами, невыразительным лицом и прекрасными бицепсами». Постоянный посетитель «Кафе поэтов» и слушавший лекции Гольцшмидта в Политехническом музее Дмитрий Егоров спустя полвека, напротив, вспоминал «красивое лицо греческого» типа, «аполлоновский профиль», «небольшой стройный лоб» и тоже «курчавую головку». Алексею Толстому Гольцшмидт был антипатичен, как, впрочем, и все футуристы: «…Знаменитый футурист жизни Бубыкин, с близко сидящими глазками, с серьгой, голой грудью и воловьим затылком, стихов он не пишет, говорит — ни к чему…» Про шею Гольцшмидта Сергей Спасский говорил, что она «действительно была крепкой». Илья Кремлёв вспоминал Гольцшмидта как «здоровенного мужчину с густо напудренным лицом и оголённой грудью».

Сам Гольцшмидт, судя по газетным публикациям, «хвастался» на лекциях, что «зимой и летом ходит без шапки, но зато имеет такие волосы, что и клещами их не вырвешь». Некто De 'Valois писал 20 мая 1919 года в газете «Дальний Восток» о «поэте-футуристе», в котором легко угадывался Гольцшмидт: «На поросшей буйными волосами голове никогда нет шляпы. На ногах дамские чулки, а в левом ухе болтается серьга полуторавершковой, по крайней мере, длины и соответствующей, конечно, тяжести». Спустя неделю Гольцшмидт ответил стихотворением «Тост Владимиру жизни произнесенный 27 мая 1919 г.», в котором были строки: «Пускай твои враги кретины / Возводят ложь, обман».

Характер

Николай Вержбицкий писал о Гольцшмидте, что тот сочетал в своём характере «невероятную наглость с младенческой наивностью». Вержбицкий был свидетелем встречи Владимира Гольцшмидта с Сергеем Есениным в Баку в 1924 году во время гастролей Гольцшмидта по Кавказу — когда Есенин «до белого каления доводил твердолобого „поэта жизни“, издеваясь над его „стихобреднями“», а Гольцшмидт «вдруг засовывал свои могучие кулаки глубоко в карманы и молча уходил…»

Тот же Вержбицкий вспоминал, что Гольцшмидт в то время гастролировал вместе со своей матерью, которая сидела на выступлениях сына за кассой. После выступления он относил её домой на плече. У Есенина это вызывало восхищение: «У такого быка и такое нежное сердце! Ему за это многое можно простить!»