Кербер, Леонид Львович: биография

«Среди тысяч историй, связанных с репрессиями, была и такая со счастливым концом, когда арест спас жизнь. Кербер в июле был выведен из состава экипажа Н-209 для того, чтобы в августе его можно было арестовать. После прохождения сокращенного курса адских наук „Архипелага ГУЛАГ“ он вернулся к любимой работе в коллективе Туполева.»

—

Мнение академика не очень вяжется с тем фактом, что именно Л. Кербер поддерживал радиосвязь с бортом в этом драматическом полёте. Кроме того, на самом деле уволили его из НИИС РККА не сразу, а в конце осени 1937 года. Арестован же он был почти через год — в мае 1938 года.

Более правдоподобной выглядит другая версия отставки — личная антипатия С. А. Леваневского к острослову Керберу. О высокомерном и не всегда дружелюбном общении Сигизмунд Александрович с экипажем Леонид Львович сам писал в воспоминаниях. Кстати, именно на Л. Л. Кербера, почти до последнего дня участвовавшего в подготовке к перелёту, а затем обеспечивавшего связь с бортом, было удобнее всего «повесить» эту трагедию, но даже после ареста следователи НКВД не предъявляли ему такого обвинения. До конца своей жизни Л. Л. Кербер был убеждён, что если бы летел он, то беды бы не случилось.

В годы репрессий. Сталинская авиационная «шарага» ЦКБ-29 НКВД

После гибели экипажа С. А. Леваневского Кербер ещё некоторое время продолжал работать в НИИС, где уже начались увольнения и аресты. Он был отстранён от должности и уволен из института 23 октября 1937 года. Арест в таких случаях предполагался очень скоро, но время шло. Уже появилась хрупкая надежда, что о Л. Кербере забыли... На Лубянку после многочасового ночного обыска его привезли под утро 1 мая 1938 года, кода на улицах Москвы уже начинали собираться колонны праздничной демонстрации.

Следствие велось с применением всех средств устрашения. С 10 мая, где-то в одной из соседних камер находился двоюродный брат Л. Л. Кербера — комдив В. Е. Гарф, Леонид Львович об этом не знал. А вот брат, которому инкриминировалась «расстрельная» статья безусловно знал, но следователям НКВД ничего не сказал и тем сохранил ему жизнь. В июне Л. Л. Кербера перевели в Бутырки, где к концу 1938 года следствие было завершено. Как оказалось, даже для того бесправного времени, когда следователи Ежовского НКВД чаще всего ограничивались выбиванием признательных показаний по абсурдным обвинениям, доказательная база, собранная против Л. Л. Кербера и послужившая основой обвинения его по статьям 58-7 и 58-11 УК РСФСР, оказалась крайне слабой. Большой выдумщик, пользуясь невежеством следователей, он признавался в таких технических диверсиях, которые с точки зрения элементарной физики выглядели полнейшим абсурдом. Спустя два с половиной года это поможет ему, но в ноябре 1938 года Леонида Львовича приговорили к восьми годам лагерей. Через несколько дней уже в Лефортовской тюрьме был сформирован этап и начался его долгий путь в один из центров ГУЛАГа — Архангельск, а точнее в находившийся в тридцати км. от него Кулойлаг.

В системе сталинских лагерей лесозаготовительный Кулойлаг отличался особенно тяжёлым положением заключённых. Достаточно сказать, что в конце 30-х годов он оказался абсолютным лидером по уровню смертности. В 1938 и 1939 гг., здесь в течение года умирал каждый четвёртый «зек». Кулойлаг состоял из нескольких отделений. Центр Приморского лагпункта, куда с очередным этапом в начале 1939 года прибыл Л. Л. Кербер находился в деревне Часовенская Холмогорского района. Леониду Львовичу повезло. Он был определён картографом в специальную экспедицию, состоящую из таких же заключённых специалистов. Их задачей было проведение изыскательских работ под створы легких плотин на многочисленных притоках Лодьмы, Колозьмы и Кулоя, с целью накопления воды в период таяния снегов для последующего сплава леса.

Пока ничего не подозревавший Л. Л. Кербер находился на лесоповале в лесах под Архангельском, судьба его решалась далеко под Москвой в небольшом поселке Болшево. И решал её патриарх советского самолётостроения А. Н. Туполев. Ещё в 1938 году НКВД стал собирать здесь ведущих авиаконструкторов и авиаинженеров страны. Все они предварительно были арестованы и осуждены кто за вредительство, кто за шпионаж, кто за антисоветскую деятельность. Обвинения чаще всего базировались на вымышленных фактах, но сроки все получали вполне реальные.