Герхард Кегель (нем. Gerhard Kegel; 16 ноября 1907, Пройсиш-Херби, Верхняя Силезия — 16 ноября 1989, Берлин) — сотрудник МИД Германии в годы Второй мировой войны. В 1935—1939 годах секретарь посольства Германии в Варшаве, а в 1940—1941 годах работал в посольстве Германии в Москве в торговом отделе. Агент Разведупра Генштаба РККА, в документах проходил, как агент Курт. Награждён советским орденом Красного знамени (1969) и орденом Дружбы народов. Кавалер ордена Карла Маркса.
Биография
Родился в семье железнодорожного служащего. Коммунист. Вступил в немецкий комсомол и КПГ. По заданию разведки с 1934 года состоял в НСДАП, с 1935 года работал на должности секретаря посольства в Варшаве. Перед войной передавал важные сведения под псевдонимами «ХВС» и «Курт». В 1944 году был направлен на Восточный фронт; сразу перешёл на сторону советских войск.
После разгрома «Красной капеллы» не был выдан Ильзой Штебе («Альта»). Жил в ГДР. Умер от сердечного приступа, когда увидел разгром «Штази».
В августе 1959 года в одной из своих публикаций времен холодной войны против социалистической Германской Демократической Республики «восточное бюро» СДПГ занялось вопросом о происхождении некоего Герхарда Кегеля, который чем-то ему досадил. И вот «свободный голос западного мира свободы» выпустил его краткую биографию, десятки тысяч экземпляров которой были сброшены над территорией ГДР с самолетов и воздушных шаров.
Единственным фактом в этой биографии, совпадающим с действительностью, был названный год рождения — 1907. Итак, Герхард Кегель появился на свет в 1907 году. Это произошло в Пройсиш-Херби, в небольшом доме железнодорожной станции на тогдашней германо-российской границе. Совсем рядом в направлении на восток находилась пограничная станция России Русские Щербы. Отец, Пауль Кегель, выходец из семьи железнодорожника-стрелочника, тоже стал железнодорожником и ко времени, когда Герхард появился на сцене всемирной истории, дослужился до начальника станции Пройсиш-Херби. Мать, Элизабет Кегель, происходившая из многодетной семьи крестьянина, владельца небольшого сельского трактира под Познанью, занималась только домашним хозяйством, как это бывало тогда обычно в семьях прусских чиновников с минимальным жалованьем. Всю свою жизнь она с огромным самопожертвованием стремилась свести концы с концами, чтобы на скудные доходы скромного железнодорожного чиновника прокормить семью, в которой скоро стало пять человек.
Неподалеку от германо-российской границы тогда пролегала и германо-австрийская граница. На одной из железнодорожных станций там за несколько лет до Герхарда родился его старший брат Курт, а младший брат Рудольф появился на свет в находившемся в Верхней Силезии Катовице. В таких условиях, естественно, в Верхней Силезии было место, где Австрия, Россия и Германия соприкасались. Здесь, говорят, когда-то состоялась встреча монархов трех европейских великих держав — все они были самодержцами милостью божьей, вполне по-земному наживавшимися на результатах трех разделов Польши. Понятно, что в целях процветания в этой глуши туризма предприимчивый хозяин местного кабачка дал ему высокопарное название «Уголок трех императоров».
После первой мировой войны и возрождения польского государства Пройсиш-Херби и Русские Щербы были объединены в один поселок - Великие Щербы. В 1939 году, накануне второй мировой войны, станция Великие Щербы вдруг получила известность. Её название даже мелькало в заголовках польских, немецких и французских газет, так как именно здесь начиналась первая железная дорога, связывавшая верхнесилезскую промышленную область Польши и очень ещё молодой тогда польский порт на Балтийском море Гдыню. Строительство указанной железной дороги, имевшее чрезвычайно большое политическое и экономическое значение, было осуществлено при значительном участии французского капитала. Сегодня эта узловая железнодорожная станция называется просто Щербы — так, по крайней мере, она значится в моем польском автодорожном атласе. Затем отца перевели в Катовице, где он получил место в управлении железной дороги и где Герхард в августе 1914 года, через несколько дней после начала первой мировой войны, пошел в первый класс местного реального училища. Известие о начале войны застало старшего брата Курта и Герхарда в Збоншинь недалеко от Познань, где они проводили каникулы у дедушки и бабушки. Когда братья с опозданием на сутки вернулись домой, отца уже не было. Его призвали сразу же, как только объявили мобилизацию. Три года он провел на различных фронтах, пока его в 1917 году из-за тяжелой малярии не отправили домой с Балканского театра военных действий. Воспоминания автора о годах в Катовице тесно связаны с первой мировой войной и послевоенными неурядицами. Поначалу по случаю крупных побед на войне, которых в первое время было немало, учеников отпускали домой из школы на несколько часов раньше. Потом этот обычай постепенно забыли, потому что хвалиться победами уже не приходилось. У Герхарда Кегеля не осталось в памяти никаких личных впечатлений о Ноябрьской революции в Германии. Родители не обсуждали этот вопрос с сыновьями, в школе на это также был наложен запрет. Отречение Вильгельма II от престола и его бегство, а также распад австро-венгерской монархии не произвели на меня в то время особого впечатления. В отличие от этого глубокий след в моей памяти оставили польские восстания в Верхней Силезии, которые в 1919, 1920 и 1921 годах неоднократно захватывали также Катовице и его окрестности. Целью этих восстаний было добиться присоединения Верхней Силезии к возродившемуся в 1918 году польскому государству. Герхард Кегель хорошо помнил начало первого польского восстания в Верхней Силезии в августе 1919 года. В тот день его и некоторых других школьников вызвали по поводу «телесных повреждений», нанесенных «опасными инструментами». Данный инцидент был связан с происшествием в спортивном зале на вечернем кружке. Занятий в училище было тогда немного. В результате плебисцита город Катовице с наиболее важными промышленными районами Верхней Силезии отошел к вновь возникшему польскому государству. Жители могли, независимо от их национальности, остаться и стать гражданами Польши или перейти в немецкое гражданство и переселиться в Германию. Поскольку мои отец и мать являлись немцами и ни слова не понимали по-польски, они, выбрали Германию. К тому же отец Герхарда должен был получить место в железнодорожном управлении в Ополе. Но там поначалу не хватало жилья для множества семей переселенцев. И вот мы оказались в так называемом «лагере беженцев». Лагерь был расположен в казармах и бараках бывшего артиллерийского полигона около деревушки Ламсдорф. В школу мы ходили в Ополе, где было создано новое железнодорожное управление и куда после примерно полуторагодового пребывания в «лагере беженцев» переселилось большинство живших поначалу в Ламсдорфе семей железнодорожников. Жизнь в лагере Ламсдорф была для детей и подростков из верхнесилезской промышленной области, непривычной. Прежде всего, и днем и ночью здесь было чрезвычайно тихо, спокойно. Все более давала себя чувствовать инфляция. Постепенно становилось целесообразным делать необходимые закупки сразу же после выплаты жалованья, потому что несколькими днями позже все становилось дороже. Дети и молодежь, в лагере Ламсдорф ощущали тяготы инфляции меньше. На бывшем военном полигоне были найдены «несметные сокровища», которые, принеся к старьевщику, можно было обменять на звонкую монету. Потом один молодой железнодорожный служащий надумал основать для предприимчивых ребят в лагере Ламсдорф спортивное общество и соорудить спортивную площадку с футбольным полем, беговой дорожкой и сектором для прыжков. Когда мы приступили к строительству нашей спортивной площадки, к нам стал подбиваться какой-то фронтовик из так называемого «национального движения». Но его попытки пленить нас военной маршировкой и кровожадными песнями во славу «национального движения» провалились с треском. В то время Герхарда Кегеля можно было назвать как угодно, но только не так называемым примерным учеником. Если не брать в расчет упражнения на снарядахи другие спортивные дисциплины, по которым я получал самые высокие оценки, то лишь по немецкому, математике и физике я имел отметки «хорошо» и «удовлетворительно». Учителя считали его безнадежным случаем, о чём ему было прямо сказано. С большим трудом мне удалось добиться перевода в десятый класс. В это нелегкое для автора время отца неожиданно перевели в Бреслау, и семья должна была как можно скорее последовать за ним. Они получили квартиру на улице Гётештрассе. В школе им. Герхарта Гауптмана, которая в те двадцатые годы считалась одной из самых прогрессивных школ в Бреслау, автор попал в совершенно новую для него атмосферу. Здесь ценились и поощрялись самостоятельное мышление, формирование и открытое высказывание собственного мнения, критический подход к обсуждавшимся на уроках вопросам и к жизненным проблемам, а также готовность к участию в спорах и дискуссиях. Политические события последних лет Веймарской республики, профессиональная и политическая деятельность отодвинули спортивные увлечения на задний план. Лишь принявшись за работу над воспоминаниями, Герхард стал задумываться над тем, почему в молодости испытывая влечение к занятиям спортом, даже не подозревал о существовании рабочего спортивного движения. Возможно, что главной причиной подобной неосведомленности был тот факт, что тогда политический кругозор, политические интересы подростка являлись чрезвычайно ограниченными. В одиннадцатый класс его перевели с хорошими отметками. Автор закончил школу в 1926 году, как говорят, с блеском. За несколько дней до акта торжественного вручения аттестатов зрелости, то есть когда итоги уже были подведены, его вызвали к директору. Несколько смутившись, он сказал, что аттестат реального училища в Оппельне (крайне отрицательный аттестат) куда-то исчез.
По окончании школы началась серьезная жизнь. Осенью 1926 года Герхард неожиданно получил предложение поступить учеником в филиал Дрезденского банка в Бреслау и изучать там торговое дело.
За два года учёба молодому человеку удалось собрать деньги, позволившие внести не только вступительный взнос, но и плату за учёбу в течение первого семестра в университете Бреслау. Предоставилась возможность проводить в университете спортивные занятия в качестве помощника преподавателя физкультуры. За проведение полуторачасового вечернего урока физкультуры Герхард получал 5 марок.
Позднее молодой человек получил работу свободным репортером в газете «Бреслауер нойесте нахрихтен». Профессиональные знания и опыт во многих областях редакционной работы, включая верстку, Герхард Кегель приобретал, замещая во время университетских каникул отпускников.
Посещение бесчисленных мероприятий всех тогдашних партий и организаций различных политических направлений было одной из важных причин, определивших и политические взгляды автора. На последнем курсе обучения он вступил в социал-демократическую партию.
В 1930 году Герхард Кегель стал одним из восьми основателей Свободного объединения социалистических студентов, первой коммунистической студенческой организации в университете Бреслау. В коммунистическую партию его приняли в ноябре 1931 года. Это было решение, определившее всю дальнейшую жизнь.
Сокращенный текст из оставленных мемуаров: «В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста».
