Гросвальд, Михаил Григорьевич: биография

В течение более пятидесяти лет М. Г. Гросвальд исследовал практически все ключевые районы современного и древнего оледенения Земли. Он занимался полевыми научными изысканиями на Шпицбергене, в Советской и Американской антарктических экспедициях, в Гренландии, Канадской Арктике, Японии, а также в горах Таймыра, Тянь-Шаня, Памира, Северной Якутии, Новосибирских островов, Чукотки и Кольского полуострова и во время полевых экскурсий в ледниковые районы Новой Зеландии.

Огромную роль в развитии научных представлений М. Г. Гросвальда сыграли семь экспедиций в Северном Ледовитом океане на российских атомных ледоколах, во время которых он только на Северном полюсе побывал 13 раз, на вертолётах и самолётах полярной авиации налетал тысячи километров… В результате этих экспедиций, а также многочисленных научных встреч, дискуссий с учёными из десятков стран мира, появились сотни его научных и научно-популярных публикаций, сложились научные убеждения, которые давно уже называют «палеогеографической моделью Гросвальда».

Вклад в науку

«Палеогеографическая модель Гросвальда» — Панарктический ледниковый покров

В середине 1970-х годов в Денвере М. Г. Гросвальд изложил свои предварительные взгляды на развитие морских ледниковых покровов — совершенно нового в то время научного понятия. Аудитория, состоявшая из видных американских палеоклиматологов, геологов и гляциологов, единогласно отметила, что автор доклада «заново переписал всю четвертичную геологию». Об этом же через год заявил и видный советский географ и геолог, академик И. П. Герасимов, тогдашний директор Института географии АН СССР. Он сказал, что М. Г. Гросвальд создал «Концепцию», — с большой буквы, подчеркнув при этом, что речь идет о выдвижении новой системы взглядов, о новой большой «каменоломле» фундаментальных идей, из которой ещё долго будут добываться открытия. Вероятно, пишет А. Н. Рудой, только И. П. Герасимов в то время мог позволить себе выступить с такой оценкой. «Он был Юпитером, — добавляет сам М. Г. Гросвальд, — который стоял как никто другой высоко, и ничто не могло пошатнуть его авторитета, вызвать зависть» .

В своей творческой биографии сам М. Г. Гросвальд выделял пять условных хронологических этапа: начальный, завершенный в 1960-е годы, когда был сформулирован и обоснован вывод об оледенении Баренцевоморского шельфа; второй, 1970-е годы, когда на палеогляциологическую карту Арктики был нанесён Карский ледниковый щит и ледниковый покров Евразии в целом, а также впервые был введён термин «Евразийский (вместо „Европейского“) ледниковый покров»; третий этап (1970-80-е годы) ознаменовался «рождением» Панарктического ледникового покрова, возникшего в результате объединения наземных, морских и плавучих ледников в целостную динамическую систему антарктического типа. В журнале «Science», в публикациях по американскому проекту КЛИМАП, этот покров был назван новой, самой поразительной, чертой ледниковой палеогеографии Земли. Панарктический ледниковый покров М. Г. Гросвальда нашёл своё отражение на системе карт Атласа снежно-ледовых ресурсов мира (1997 год).

Четвёртый этап в научной деятельности М. Г. Гросвальда стал временем «территориальной экспансии» оледенения для Арктической и Притихоокеанской России. Реконструкция Охотского покрова вместе с наблюдениями на берегах Берингова пролива и в Японии, а также с итогами работ бурового судна JOIDES Resolution в Северной Пацифике позволили пересмотреть существующие реконструкции палеоклиматов и оледенения всей северной части Тихого океана.

Евразийские гидросферные катастрофы и оледенение Арктики

Для пятого этапа научного творчества М. Г. Гросвальда было характерно обращение к решению проблем ледниковой палеогидрологии, особенно к распространению и механизмам гидросферных катастоф, имевших как локальные, так и континентальные масштабы. При этом водные массы, участвовавшие в гидросферных катастрофах, М. Г. Гросвальд рассматривал не отдельно от оледенения, а вместе с ним, как жидкие компоненты единых ледниковых систем. Поэтому и в катастрофических ледниковых подвижках — сёрджах, и в дилювиальных потоках — мегафладах он начинал уже видеть две стороны одной и той же — эрруптивной — деятельности горно-покровных оледенений и всего Арктического комплекса.