Шванвич, Михаил Александрович: биография
Текст указа Пугачёву понравился и он велел секретарю коллегии илецкому казаку Горшкову послать за Шванвичем и поручить ему перевести указ на немецкий язык. Перевод был выполнен в течении двух дней 18-19 декабря, Шванвич продемонстрировал отличное знание немецкого языка, очень точно передав дух и смысл русского оригинала:
An unsern Gouwernant Reinsdorff.
Ein jeder Unser treuer Unterthan weiss, das wie Wir von booshaften Leuten und von Neidhart, allrussischen und nach allen Rechten Uns gehrten Tron, verlohren haben. Aber anjetzo der allmchtiger Gott nach seiner Gerechten Schicksal, und in dem die herlzliche zu ihm Gebehten von Unseren treuen Unterthanen, hrete, Unser Skpetr uns wieder gebet, und die Missthter, die voll Neidhart sind, Unseren Monarchen Fssen unterwirft. Aber auch jetzo seynd etliche, die sich nicht bekennen, und aus Finsterniss der Neidhart nicht auskommen wollen, und Unserer hohen Macht sich wiederstehen, und dabei unsere blmende Nhamen, so als wie ehedem umstrzten und Unsere Unterthanen, die rechte Shne des Vaterlandes, so als wie die junigen Knaben zu Waisen bringen wollen, allein Wir, nach Unserer gebrtigen zu treuen Unterthanen Hochmuth und Liebe, wer auch, anjetzo aus Irrthum der Bоosheit wieder auskommen, und Unserer hohen Macht herzlich gehorhen, und treuunterthnigst dienen wird, den junigen Gndigst verzeihen; und ber das vterliche Freyheit versprechen. Und wenn wer das nicht annehmen will, und noch in solcher Missthat und Boosheit verbleiben wird; und von allmchtigen Schpfer Uns gegebener hohen Macht und Gewalt nicht gehorchen wird, so werden die jenigen Unsern gerechten und wurcklichen Zorn an sich fhlen. Und darum ist das von Uns in ganze Public geschieht, in dem sich ein jeder treuer Unterthan wesendlich beckennet— Именной указ Пугачева оренбургскому губернатору И. А. Рейнсдорпу. 19 декабря 1773 г.
20 декабря три указа (два на русском и один на немецком) Пугачёва к губернатору Рейнсдорпу и жителям Оренбурга были привязаны к пике и воткнуты в снег под стенами осаждённого Оренбурга, посланные для этого казаки проследили, что бумаги были взяты в город посланным казаком из числа оренбургского гарнизона. 24 декабря Рейнсдорп сумел переправить донесение о ходе обороны города в Военную коллегию в Санкт-Петербург, приложив к нему и данные послания из лагеря осаждавших. Наличие среди множества подбрасываемых в Оренбург посланий указа на немецком языке вызвало сильную озабоченность в правительстве Екатерины II, так как подтверждало множество имевшихся подозрений того, что восстание могло быть инспирировано иностранными державами. Екатерина отправила детальные указания по расследованию вопроса об авторе «немецкого указа»: «Старайтесь узнать: кто сочинитель немецкого письма, от злодеев в Оренбург присланного, и нет ли между ними чужестранцев, и не смотря ни на каких лиц, уведомите меня о истине».
Атаман солдатского полка. Побег. Следствие и суд
В январе 1774 года Шванвич был назначен Пугачёвым атаманом полка из пленнх солдат. Сведения о полковничьей службе Шванвича разнятся. Сам Пугачёв на допросах после пленения говорил, что Шванвич «служил ему охотно, бывал в сражениях под Оренбургом». В то же время, другой пленный офицер в составе пугачёвской армии поручик Черкасов показывал впоследствии, что Шванвич «по большей части имел себя больным и лежал в земляной бане, где и никакова свету не было…», подтверждая собственные Шванвича показания о том, что в землянке «лежал тамо день и ночь со свечою месяца два слишком…» 23 марта (3 апреля) 1774 года, на следующий день после первого крупного поражения пугачёвцев под Татищевой крепостью, в ходе суматохи в лагере восставших, Шванвич решился на побег. Сумев незамеченным отстать от войска пугачёвцев, покидавших Берды, Шванвич ускакал в Оренбург, где явился в губернскую канцелярию и дал показания о пребывании в лагере Пугачёва, после чего был повторно приведён к присяге. С прибытием 31 марта в Оренбург корпуса генерала П. М. Голицына, в состав которого входили роты 2-го гренадёрского полка, Шванвич явился к командиру полка полковнику В. В. Долгорукову и вновь дал показания о своей службе Пугачёву. В этот раз последовал приказ Голицына об аресте, а с прибытием в Оренбург представителя секретной следственной комиссии капитана-поручика С. И. Маврина и началом допросов пленённых пугачёвцев выяснилось и авторство «немецкого указа» самозванца. 17 мая Шванвич был подробно допрошен Мавриным, в ходе допроса он подробно рассказал всё о своей службе в лагере Пугачёва, признавшись, что страх за собственную жизнь стал главной причиной его измены: «Служил у него (Пугачёва) из страху, боясь смерти, а уйти не посмел, ибо если-бы поймали, то повесили». Маврин писал по завершении допроса: «Взят неволею, явился сам, и притом человек не из числа мудрецов. Мнится, что простить можно». Маврин также поспешил доложить об отсутствия чужестранных интриг в деле «немецкого указа»: «Что касается до немецкого письма от злодея к оренбургскому господину губернатору писанного, то сие писал 2-го гренадерского полку подпорутчик Шванвич, бывший в то время в полону и атаманом над захваченными в толпу злодейскую гренадерами, которого допрос в копии под литерою „Н“ у сего подносится» и что «злодей Пугачев не имеет, кажется, посторонняго, а паче чюжестранного руководства и способствования».
