Луций Муммий Ахаик: биография

Поздние годы

После отбытия десяти легатов в Рим Муммий ещё долгое время находился в Греции. Он посетил Олимпию и Дельфы, где посвятил богам ряд ценностей из добычи, а в конце 145 года до н. э. вернулся, наконец, в Италию. Здесь он отпраздновал свой второй триумф, во время которого по улицам Рима пронесли картины и статуи из мрамора и бронзы; это шествие впервые в истории сопровождалось театральным представлением. Муммий первым из «новых людей» получил в честь своей победы агномен — Ахейский (Achaicus); таким образом, по полученным им почестям он сравнялся со своими современниками-аристократами Квинтом Цецилием Метеллом Македонским и Публием Корнелием Сципионом Эмилианом Африканским.

Признанием заслуг Луция Муммия стало избрание его цензором на 142 год до н. э. Вторым цензором был Сципион Эмилиан, и такой подбор коллег все источники называют крайне неудачным. Муммий и Корнелий были очень разными людьми с разными политическими интересами; Луций был склонен к компромиссам, особенно в отношениях с нобилитетом, тогда как его коллега — непримиримый враг аристократической «партии» Клавдиев — был намерен бороться с «пороками» по образцу Марка Порция Катона, которого в историографии называют его учителем. Отношение Сципиона Эмилиана к Муммию характеризуется его фразой, произнесённой то ли в сенате, то ли в народном собрании: «Что мне дали коллегу, что нет, безразлично!»

Предположительно, во время цензуры Луций Муммий занимался в первую очередь не политической борьбой, а строительством и сдачей подрядов. Известно, что он отменил ряд решений своего коллеги — в частности, вернул из эрариев (низшего сословия) в полноценные граждане Тиберия Клавдия Азелла — по распространённому тогда мнению, это навлекло на Республику гнев богов. Сципион Эмилиан не скрывал презрительного отношения к Муммию. Это, в частности, проявилось в том, что Муммий не был приглашён на праздничный обед в честь освящения храма Геркулеса; современники осудили Сципиона за столь открытое пренебрежение коллегой.

Срок цензуры истёк в 141 году до н. э. Исследователи предполагают, что Луций Муммий умер вскоре после этого: в 140 году до н. э. его скорее всего уже не было в живых. Согласно Плинию Старшему, дочь Луция не получила от отца приданого, и об этом пришлось позаботиться сенату; подобное сообщение может означать, что смерть Муммия была неожиданной и он не успел устроить имущественные дела семьи.

Интеллектуальные занятия

Марк Туллий Цицерон упоминает Луция Муммия в своём трактате «Брут» как одного из «второстепенных ораторов» эпохи Гая Лелия Мудрого и Сервия Сульпиция Гальбы. По его словам, Муммий «был прост и старомоден»; тексты речей Луция сохранились до 46 года до н. э., когда был написан трактат Цицерона.

Потомки

У Плиния Старшего упоминается дочь Луция. В «Римской истории» Аппиана фигурирует некий Муммий, который может быть сыном или внуком завоевателя Греции. Потомки Луция Муммия по мужской линии существовали и во времена Августа, когда они стали именоваться с добавлением когномена Ахаик. По женской линии от Луция происходил император Рима в 68—69 годах н. э. Сервий Сульпиций Гальба.

Оценки личности и деятельности

Деятельность Луция Муммия в Дальней Испании в 153—152 годах до н. э. описывается Аппианом — основным источником, рассказывающим об этих событиях — в выгодном для проконсула свете (в том числе и в ущерб фактам). Разграбление Коринфа оставило о Луции Муммии недобрую память, в том числе и у римлян. Так, у Плутарха Луций Лициний Лукулл при взятии Амиса во время Третьей Митридатовой войны, видя, как разграблен город его солдатами, вслух завидует Луцию Корнелию Сулле, который «пожелал спасти Афины и спас их», и говорит: «А я хотел состязаться с ним в этом, но судьба уготовила мне славу Муммия!» При этом современник и во многом очевидец событий 146 года до н. э. Полибий даёт положительную оценку поведению Луция:

Уважение государств и отдельных граждан он заслужил вполне, ибо показал себя человеком воздержным и бескорыстным; управление его отличалось мягкостью, хотя среди эллинов он имел огромную власть, и случаи соблазна представлялись ему часто. Если он кое в чём и нарушил долг…, то вина за это падает не на него самого, а на сопутствовавших ему друзей. Об этом яснее всего свидетельствует дело халкидских конных воинов, которых он приказал перебить.

— Полибий. Всеобщая история, ХХХIХ, 17.

Великодушие и бескорыстие Луция Муммия отмечают все источники. Он не присвоил себе ничего из греческой добычи, а произведения искусства легко уступал всем, кто просил его об этом. Луций Лициний Лукулл (дед героя Плутарха) попросил у Муммия несколько статуй, чтобы украсить храм Фортуны перед его освящением, и пообещал, что вернёт их, но вместо этого посвятил их богине. Муммий отнёсся к этому спокойно, и статуи остались в храме. Правда, здесь могло сыграть свою роль то, что Муммий совсем не интересовался греческим искусством и был человеком не слишком утончённым, будучи и в этом противоположностью Сципиону Эмилиану. Гай Веллей Патеркул даже называет его «неотёсанным»: «при взя­тии Корин­фа, наме­чая для отправ­ки в Ита­лию мно­же­с­т­во кар­тин и ста­туй, создан­ных вели­чай­ши­ми масте­ра­ми, [он] нас­тав­лял сопро­вож­да­ю­щих: „Если с ними что слу­чит­ся, то вы долж­ны буде­те изго­то­вить новые“»