Иван Сусанин (конец XVI века [?], деревня Деревеньки или Деревнищи [?] — 1613) — русский национальный герой, крестьянин из села Домнино (ныне в Сусанинском районе Костромской области).
История подвига
О жизни Ивана Сусанина не известно в точности почти ничего. Сусанин был крепостным дворян Шестовых, проживавшим в селе Домнино, центре довольно крупной вотчины (примерно в 70 верстах к северу от Костромы). Согласно преданиям, родом Сусанин был из находившейся неподалёку от Домнина деревни Деревеньки. Протоиерей А. Д. Домнинский, ссылаясь на бытовавшие в Домнине предания, первым указал, что Сусанин был не простым крестьянином, а вотчинным старостой. Позже некоторые авторы стали именовать Сусанина приказчиком (посельским), управляющим домнинской вотчиной Шестовых и живущим в Домнине при боярском дворе. Поскольку о его жене ни в документах, ни в преданиях никак не упоминается, а его дочь Антонида была замужем и имела детей, можно полагать, что он был вдовцом в зрелом возрасте.
Согласно царской грамоте от 30 ноября (10 декабря) 1619 года, поздней зимой 1613 года уже наречённый Земским собором царь Михаил Романов и его мать, инокиня Марфа, жили в своей костромской вотчине, в селе Домнино. Зная об этом, польско-литовский отряд пытался отыскать дорогу к селу, чтобы захватить юного Романова. Недалеко от Домнина они встретили вотчинного старосту Ивана Сусанина и приказали показать дорогу. Сусанин согласился, но повел их в противоположную сторону, к селу Исупову, а в Домнино послал своего зятя Богдана Собинина с известием о грозящей опасности. За отказ указать верный путь Сусанин был подвергнут жестоким пыткам, но не выдал места убежища царя и был изрублен поляками «в мелкие куски» на Исуповском (Чистом) болоте или в самом Исупове. Михаил Фёдорович и инокиня Марфа нашли спасение в Костромском Ипатьевском монастыре.
Доказательством реальности подвига Ивана Сусанина считается царская грамота от 30 ноября (10 декабря) 1619 года о даровании зятю Сусанина Богдану Собинину половины деревни с «обелением» от всех податей и повинностей «за службу к нам и за кровь, и за терпение…»:
… Как мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Фёдорович всея Руси, в прошлом году были на Костроме, и в те годы приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина литовские люди изымали, и его пытали великими немерными муками, а пытали у него, где в те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Фёдорович всея Руси были, и он, Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти …
— Жалованная грамота царя Михаила Фёдоровича наследникам Ивана Сусанина. 30 ноября 1619
Последующие жалованные грамоты 1633 и 1644 годов («вдове Сабинина Антониде с детьми») и подтвердительная грамота 1691 года (потомкам Сусанина, живущим в дер. Коробовой, «и их детям и внучатам и правнучатам и в род их во веки неподвижно»), льготные указы 1723 и 1724 годов («Андрею Семенову с братом»), 1731 («Ивану Лукоянову Сабинину»), подтвердительные грамоты 1741 и 1767 года («всем потомкам Сусанина, жившим в дер. Коробовой»), за исключением последней — 1837 года («Коробовским белопашцам»), повторяют слова грамоты 1619 года. В летописях, хрониках и других письменных источниках XVII века почти ничего не говорилось о Сусанине, но предания о нём существовали и передавались из рода в род.
В мемуарах литовского шляхтича Самуила Маскевича рассказывается про схожий подвиг неизвестного крестьянина в марте 1612 года в районе Можайска:
«Тут, в деревне Вишенце, мы поймали старого крестьянина и взяли его проводником, чтобы не заблудиться и не набресть на Волок, где стоял сильный неприятель. Он вел нас в одной миле от Волока, ночью же нарочно повернул к тому месту. Уже мы были от него в одной только версте. К счастью попался нам Руцкий, который в то время, проводив товарищей, вышедших из столицы к пану гетману, возвращался под самыми стенами Волока на свои квартиры в Рузу, где стоял с казацкою ротою. От него узнали мы, что сами идем в руки неприятелю, и поспешили воротиться. Проводнику отсекли голову, но страха нашего никто не возвратит».
