Алексей Иванович Зюзин (или Зузин) (? — 1619) — в Смутное время воевода в Каргополе; в последующие годы дипломат, в том числе глава посольства в Англию и участник подписания Столбовского договора; окольничий.
Биография
В 1598 году подписался под грамотой утверждённой об избрании царём Бориса Фёдоровича Годунова. В 1603—1605 годах был воеводой в Польше. В бытность свою там он получил грамоты от вдовствующей царицы Марьи Григорьевны и от патриарха Иова (от 1 мая 1605), с извещением о кончине царя Бориса Годунова и о восшествии на престол сына его Фёдора Борисовича.
Затем им были получены две грамоты Лжедмитрия, в одной из которых (11 июня 1605) он сообщал о своём воцарении с предписанием во всех церквах служить молебны о здравии царя Димитрия и матери его, царицы инокини Марфы Фёдоровны, а жителей привести на верность службы, во второй же (31 декабря того же года) приказывалось вырыть из земли тело Василия Романова, скончавшегося в заточении в царствование Бориса Годунова, и отпустить в Москву с людьми, присланными боярином Иваном Романовым.
В 1610—1611 годы Зюзин был воеводой в Устюге Великом.
В 1612 году был воеводой в Каргополе. 22 июня каргопольцы, с Зюзиным во главе, послали в Новгород отписку начальникам шведских и русских военных отрядов о запрещении новгородским сборщикам являться за податями в каргопольские волости. Поводом к тому послужило сообщение старост и целовальников Водлозерской волости Каргопольского уезда, что новгородские сборщики правят по 10 рублей с обжи на год (на 1611 и 1612 годы), будто бы по указу шведских и русских военачальников.
Это крайне возмутило Зюзина и каргопольцев, так как незадолго перед тем они получили обещание от бояр, находившихся в городах Новгородской земли, и от шведского генерала Якоба Делагарди быть с ними в «добром совете» и сообща стоять против польских и литовских людей; шведы, кроме того, обещали не приходить на каргопольские места и не чинить задоров.
В отписке от 22 июня 1612 года в Новгород Зюзин и каргопольцы решительно вступились за свои права и спокойствие: «А будет вы, господа, забыв свои души, учнете с нами рознь чинить и кровь крестьянскую проливати, и на каргопольские места войною приходити, или какой задор чинити, и мы против вас стояти рады, сколько милосердый Бог помочи подаст, и которая кровь крестьянская вашим задором прольется, и тое крови взыщет Бог на вас. А для розни меж Московским и Новгородцким государствы мы не писали в Ерославль, к боярам и воеводам и к стольнику и воеводе ко князю Дмитрею Михайловичю Пожарскому, покаместа вы к нам отпишете».
То есть получив обещание бояр и Делагарди быть с ними в «добром совете», Зюзин и каргопольцы поспешили поделиться этой вестью с Пожарским, находившимся в Ярославле во главе ополчения. Теперь, когда Зюзин и каргопольцы имели основание сомневаться в исполнении обещания, но не могли быть уверены, что сборщики явились действительно по приказанию русских и шведских военачальников, они не захотели быть причиной смуты, зная про рознь между Московским и Новгородским государствами, и не сообщили о своём сомнении в Ярославль, в ожидании ответа из Новгорода.
В декабре 1612 года Зюзину пришлось отстаивать Каргополь от приступивших к нему поляков, литовцев и русских. Каргопольцы выходили против них на вылазку, побили много людей и поймали языков.
Весной 1613 года Зюзин находился в Троице-Сергиевом монастыре при царе Михаиле Фёдоровиче, остановившемся там по пути в Москву. От имени Михаила Фёдоровича была послана Земскому совету грамота о принятии мер к искоренению воровства, грабежей и убийств, которые усилились в Москве, по разным другим городам и по дорогам. В числе лиц, отпущенных в Москву с этой грамотой, был и Зюзин.
7 июля того же 1613 года Зюзин отправлен был послом в Англию к королю Якову; дьяком при нём был Алексей Витовтов; в качестве переводчика был назначен московский гость Томас Кельдерман. 29 августа посольство выехало из Архангельска на кораблях, 26 октября прибыло в Лондон, а 7 ноября представилось королю. Зюзин должен был рассказать королю про «неправды» поляков в Москве и просить у него помощи казною, товарами, зельем, свинцом, серою и другою «воинскою казною» приблизительно на 100 тысяч рублей, а «по самой нужде» на 50 тысяч. За такую помощь Михаил Фёдорович «своею любительною и братственною дружбою и любовью будет воздавать и свыше того».
