Смирнов, Иван Никитич: биография

«У подавляющего большинства арестованных троцкистов, — докладывал Г. Г. Ягода Сталину, — изъято значительное количество к-р троцкистской литературы, 5 архивов троцкистских материалов и переписка с ссылкой». В частности, у Смирнова при обыске был изъят «архив троцкистских документов, охватывающий период с 1928 по начало 1931 г.», в котором обнаружились «статьи и директивные письма Троцкого, написанные за границей (…), а также политическая переписка между ссыльными троцкистами, свидетельствующая о том, что после подачи заявления о разрыве с оппозицией и восстановления в правах члена партии Смирнов продолжал поддерживать связь с троцкистами».

Арестованным были предъявлены обвинения в создании «нелегальной контрреволюционной группы», которая «ставила себе целью воссоздание подпольной троцкистской организации на основе новой тактики двурушничества с целью проникновения в ВКП(б) и государственный и хозяйственный аппарат»; в том, что они регулярно устраивали нелегальные совещания, на которых «обсуждались и подвергались резкой контрреволюционной критике все мероприятия Советской власти и ВКП(б)», стремились «к опубликованию литературных, публицистических и научных произведений, содержащих в себе контрреволюционные концепции троцкистской идеологии»; членами организации «измышлялись и распространялись клеветнические контрреволюционные слухи и инсинуации с целью дискредитации политики ВКП(б)», «распространялась нелегальная контрреволюционная троцкистская литература»… Им также инкриминировалось установление связи с осужденными «за контрреволюционную деятельность» ссыльными оппозиционерами и распространение «нелегальных контрреволюционных документов, изготовлявшихся ссыльными троцкистами», направленных «к дискредитации руководства ВКП(б)».

Большинство арестованных в своей принадлежности к какой-либо подпольной организации не созналось (некоторые лишь позже признались в этом, как, например, Д. С. Гаевский в 1934 году и Е. Преображенский в 1936-м, причем последний категорически отрицал приписанные организации контрреволюционные цели); несколько человек, в том числе бывшая жена Смирнова — А. Н. Сафонова, вообще отказались отвечать на вопросы следователей; сам же «идейный руководитель и организатор нелегальной к[онтр]р[еволюционной] группы» И. Н. Смирнов признался лишь в том, что имеет сомнения относительно «колхозного строительства, проводимого партией» и делился своими сомнениями в узком кругу товарищей.

В течение 1933 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ 41 человека осудило на лишение свободы сроком от 3 до 5 лет, а ещё 45 отправило в ссылку сроком на 3 года

Из осужденных по этому делу лишь 16 человек были реабилитированы в годы хрущёвской «оттепели»; в отношении остальных, включая самого Смирнова, Преображенского, Мрачковского, Тер-Ваганяна и Гольцмана, «Комиссия Шверника» не нашла оснований для реабилитации; она стала возможна лишь с конца 1980-х годов, когда оппозиция правящей фракции перестала считаться преступлением.

Л. Л. Седов, со слов уцелевших после разгрома организации (в числе таковых оказался и Э. Гольцман) написал отцу, что аресты охватили лишь верхний слой организации, а низовые кадры сохранились; однако начиная с 1933 года о деятельности бывших «смирновцев» никаких сведений не имеется.

ОГПУ тем не менее ещё долгое время пыталось выявить членов организации, избежавших ареста, привлекая к повторным допросам некоторых фигурантов «дела», как например Тер-Ваганяна. При этом не только в 1933-м, но и в начале 1934 года террористические намерения организации ещё не приписывали. В протоколе допроса члена организации Д. С. Гаевского (март 1934 года) отчетливо присутствует рука следователя, позаботившаяся о правильных эпитетах, однако сознаться тяжело больному и вскоре умершему Гаевскому пришлось лишь в злонамеренной клевете: