Графиня Мария Дмитриевна Нессельроде (урождённая Гурьева; 13.06.1786—18.08.1849, Гастейн) — фрейлина (1802), статс-дама (1836). Хозяйка великосветского салона. Кавалерственная дама ордена Святой Екатерины (1816).
Биография
Мария Дмитриевна была старшей дочерью в семье Дмитрия Александровича Гурьева и графини Прасковьи Николаевны Салтыковой. Получила домашнее воспитание. В 1802 году пожалована во фрейлины.
В октябре 1811 года в Петербург приехал тридцатилетний Карл Нессельроде, обративший внимание на двадцатипятилетнюю фрейлину Гурьеву. Ф. Ф. Вигель по этому поводу язвительно замечал: «Вот чем сумел он тронуть сердце первого гастронома в Петербурге, министра финансов Гурьева. Зрелая же, немного перезрелая дочь его, Марья Дмитриевна, как сочный плод, висела гордо и печально на родимом дереве и беспрепятственно дала Нессельроде сорвать себя с него. Золото с нею на него посыпалось: золото для таких людей, как он, то же, что магнит для железа». В январе 1812 года состоялось бракосочетание, медовый месяц был недолгим: Нессельроде отправили в Париж. Молодая супруга писала:
| Ты очень хорошо поступил, взяв в жёны старую двадцатипятилетнюю женщину. Более молодая никогда в жизни не смогла бы любить тебя с той же силой и с тем же постоянством. |
Графиня Нессельроде состояла членом учреждённого императрицей Елизаветой Алексеевной Патриотического общества, причём единственной из «патриотических дам» удостоилась нелестных характеристик. В 1816 году Мария Дмитриевна была награждена орденом Святой Екатерины. В 1836 году была назначена статс-дамой. При дворе императора Николая I графиня Нессельроде была одной из самых влиятельных дам, которая по отзывам обладала «необыкновенным умом и твёрдым, железным характером и самовластно председательствовала в высшем слое петербургского общества». Имела свой салон, который занимал первое место в Санкт-Петербурге, и попасть в него было трудной задачей; но, по словам современника, «кто водворялся в нём, тому это служило открытым пропуском в весь высший круг». М. А. Корф писал:
| С суровою наружностью, с холодным и даже презрительным высокомерием ко всем мало ей знакомым или приходившимся ей не по нраву, с решительною наклонностью владычествовать и первенствовать, наконец, с нескрываемым пренебрежением ко всякой личной пошлости или ничтожности, она имела очень мало настоящих друзей, и в обществе, хотя, созидая и разрушая репутации, она влекла всегда за собою многочисленную толпу последователей и поклонников; её, в противоположность графу Бенкендорфу, гораздо больше боялись, нежели любили. Кто видел её только в её гостиной прислонённую к углу дивана, в полулежачем положении, едва приметным движением головы встречающую входящих, каково бы ни было их положение в свете, тот не мог составить себе никакого понятия об этой необыкновенной женщине, или разве получал о ней одно понятие, самое невыгодное. |
По мнению современников, графиня оказывала на мужа исключительное влияние. Выступала она и в качестве политического агента супруга. Мария Дмитриевна проводила много времени за пределами России, предпочитая салоны Парижа и Баден-Бадена. В январе 1841 года княгиня Дарья Ливен писала герцогине де Саган: «Мадам Нессельроде окружена здесь влиятельными людьми Франции; определённо, это их она приехала повидать в Париже». Холодная и уверенная в себе, она не терпела конкуренции. Узнав, что графиня приняла у себя отправленного в отставку Адольфа Тьера, Саган записала: «Держу пари, что мадам Нессельроде увлеклась Тьером только, чтобы составить фронду увлечению Ливен Гизо». Но не все поездки Марии Дмитриевны были связаны с политикой. Иногда она посещала Францию, « не бывая при дворе и, соответственно, в высшем свете, но вела холостяцкий образ жизни и восхищалась своим сумасбродством»
Графиня Мария Дмитриевна Нессельроде скончалась скоропостижно от апоплексического удара в Гастейне, в Тироле, тело её было перевезено в Россию и предано земле в Духовской церкви Александро-Невской лавры.
