Куракин, Александр Борисович: биография

Служба послом

Новый император Александр оставил Куракина управлять Коллегией иностранных дел до 5 сентября 1802 г., потом пожаловал его канцлером российских орденов. При образовании Государственного совета Куракин был назначен его членом и постоянно сохранял своё место среди первых сановников государства, исполняя те или иные дипломатические поручения императора, но в петербургском обществе к тому времени стал уже вызывать насмешки, как свидетельствует следующий отзыв Вигеля:

Смолоду князь Куракин был очень красив и получил от природы крепкое, даже атлетическое сложение. Но роскошь и сладострастие размягчили телесную и душевную его энергию, а эпикуреизм его виден был во всех его движениях, и лучезарное тихонравие его долго пленяло и уважалось, но в новое царствование, с новыми идеями, оно дало повод сравнивать его с павлином.

— Ф. Вигель

После Аустерлицкого поражения он подал государю докладную записку, в которой говорил о необходимости приготовить значительные военные силы, чтобы защищать пределы России, но в то же время искать сближения с Францией. Летом 1806 г. направлен в Вену с щекотливым поручением отговорить императора Франца II от брака с сестрой Александра Павловича. При посредничестве князя Куракина заключён был в 1807 г. Тильзитский мир, на котором стоит его подпись. Во время тильзитских переговоров Наполеон и Талейран не раз высказывали желание, чтобы послом в Париж был назначен князь Куракин, что и было исполнено.

В напряжённый период с октября 1808 по ноябрь 1812 г. Куракин возглавлял русское посольство в Париже, поражая французов своей расточительностью. На одном из балов, сопровождавших бракосочетание Наполеона и Марии-Луизы, произошёл пожар, возникла паника, князь Куракин был сбит с ног, скатился в суматохе с лестницы и получил сильные ожоги; от этого случая здоровье его сильно пострадало и до самой смерти он уже не мог совершенно поправиться.

В 1810 году он писал многочисленные донесения царю Александру, предупреждая его относительно неизбежности войны с Францией: «Лучшая система этой войны, по моему мнению, это избегать генерального сражения и сколько возможно следовать примеру малой войны, применяемой против французов в Испании; и стараться затруднениями в подвозе припасов расстроить те огромные массы, с какими идут они на нас». В декабре 1811 г. он призывал в докладе канцлера Н. П. Румянцева: «Не время уже нам манить себя пустой надеждой, но наступает уже для нас то время, чтобы с мужеством и непоколебимой твёрдостью достояние и целость настоящих границ России защитить». После последней неудачной попытки урегулировать русско-французские отношения на его встрече с Наполеоном в Сен-Клу 15 апреля 1812 года и последовавшего начала вторжения в Россию Куракин выехал из Франции.

В последние годы отошёл от дел, ибо жестоко страдал от подагры, которая «вошла в правую руку и заняла обе ноги». Тем не менее продолжал давать блистательные балы в своём просторном доме на углу Большой Морской и Невского проспекта. В Москве занимал особняк на Старой Басманной, 21 (впоследствии Константиновский межевой институт), но чаще всего проводил время в Павловске, в обществе императрицы-матери.

Император Александр I своим повелением от 15 (27) марта 1817 года дозволил Куракину «отлучиться и в чужие края, куда он только пожелает, по причине расстройства его здоровья, с сохранением всех получаемых им ныне окладов жалованья, пенсии и столовых денег».

Умер 24 июня 1818 года в Веймаре, куда поехал на воды, и был похоронен в павловской церкви Марии Магдалины. «Похороны Куракина были великолепны; весь двор был и великий князь; службу отправлял преосвященный». На памятнике, поставленном у входа в храм Марией Фёдоровной, надпись: «Другу супруга моего».

Образ жизни

Во время жизни в Париже Куракин прославился как «брильянтовый князь» из-за великолепия и богатства его костюмов; ездил он в громадной золотой карете цугом, с лакеями и скороходами. В Париже у него была многочисленная дворня, в Надеждине — род двора, как у владетельного князя. Мелкие дворяне поступали к нему в дворню, и это льстило его тщеславию; гости и разные «любезники» наполняли его дом, жили подолгу, согласно особой инструкции, не стесняя ни в чём себя и не беспокоя хозяина.